Галина Емельянова - Музыкант (СИ)

— Вызвали утром в партком.

— Ох, страхи господни, — вторит ей Баба Валя.

— Парторг лично руку пожал, Вам товарищ Егорова за ударный труд, путевку в летний лагерь для дочки на все лето. А я и за Машу попросила. Он ее дописал.

— Ух ты, неужто задаром?

— Да нет что вы, Валя. Я карточки отдала.

— Все?

— Нет, там бухгалтер Лидия Михайловна, сказала, раз Маша вне основного списка, то карточки ее пусть у меня останутся.

— Ну дай ей бог здоровья. Хоть у кого-то башка сработала. Как ты жить собиралась?

— Скоро норму обещали повысить.

— Ладно, поживем, увидим. На вещи надо метки нашить, дай помогу.

12 Июня 1943

В районе Белгорода разведывательный отряд Н-ской части, действуя под прикрытием артиллерийского огня, выбил немцев из небольшого населённого пункта.

А потом к бараку пришел грузовик, и Маша с Шурой, и еще какие-то чужие дети поехали в сказку.

Санаторий, белые палаты, отдельные кровати, большие окна за которыми днем и ночью шумит лес, поют птицы, и огромное небо.

Детей очень много, в основном малыши, подростки летом перебиралась в деревню на заработки, и к еде поближе.

Но Маша все равно одна. Сидит в песке и грустит.

У нее горе. Перед самым отъездом и кто-то увидел, что скатерть в красном уголке попорчена.

Баба Валя куда — то исчезла, а мама не только платье, но и куклу выкинула.

— Ну что Машенька, пойдем заниматься, — это Любовь Николаевна. У нее теплые мягкие руки и добрый голос. Она ведет Машу в кабинет, и дает замечательные цветные карандаши, и лист оберточной бумаги.

Маша рада показать, не дурочка она вовсе. И рисует: и дом, и лес, а в углу, свою бедную куклу.

— Это наш дом, да Маша, вон какие окна большие. Это речка, скоро будет тепло, и мы будем учиться плавать. А почему Маша ты в углу? Разве тебе здесь плохо?

Маша не может сказать, что это не она, Маша, а кукла Лиза, что выбросили из страха, и она не поехала в этот светлый дом.

Девочка только отчаянно машет руками, и кажется, ее поняли.

— Ах, это не ты? Шура? Нет, может это кукла?

Маша кивает.

— У тебя нет куклы? А была? Ну, хорошо не плачь. Закрой глазки.

Доктор открывает шкаф, достает что — то и говорит: «Все открывай!»

Перед Машей на столе сидит чудо-кукла. Настоящая, не тряпичная. Совсем, как девочка. С огромными синими глазами, с ресницами. Руки кукла тянет к ней.

— Вот смотри, что она умеет, — и Любовь Николаевна уложила куклу на спину.

Кукла закрывает глаза.

«Умерла, умерла» — кричит в страхе Маша, и рыдая, пытается вырваться из рук ошарашенного врача.

— Маша, девочка, кукла просто уснула, открой глазки смотри.

Маша нерешительно открывает один глаз.

Кукла смотрит на нее, живая и невредимая.

Было длинное лето.

А потом Кукла Лиза ехала вместе с ней домой в грузовике, к маме.

Мама. Вот эта, с серым, изможденным лицом старушка? С опухшими ногами.

— Дождалась, теперь бы еще Борю дождаться.

— Мама, Мама, а Маша говорить научилась! — кричит Шура, а Маша молчит, она не узнает маму.

Шура, взахлеб рассказывает об этом славном лете.

Глядя на эти загорелые лица, выгоревшие брови мама улыбается. И Маша, наконец то перестает дичиться, и узнает свою дорогую, свою мамочку.