Array Коллектив авторов - Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология]

Меня действительно мучили боли в спине, и страшная формулировка «подозрение на туберкулез» поначалу звучала приговором. Неистово мыслящий разум уже обрисовал мне долгие месяцы пребывания в этих помещениях и минутные медицинские процедуры на фоне многочасового безделья и раздумий о смысле жизни. Бывший советский десантник же своими словами заронил надежду, что все это не истина и что произошла какая-то ошибка.

«Значит, скоро уйдешь отсюда…»

Я искренне верил ему.

«А ты?»

«А я отсюда уже не уйду».

«Но ты ведь тоже выглядишь здоровым…»

«Дело вовсе не в этом».

В чем же обстояло дело, он мне не сказал. Где-то ближе к обеду Андрей снова исчез, а вернулся только вечером. Он медленными шагами продвигался к своей койке и, сев на нее, посмотрел сначала на читающего Ваню, а потом на меня.

«Какие-то проблемы?»

Кажется, это было адресовано мне. Услышав отрицательный ответ, он завалился на спину и вроде бы уснул. Мне почему-то казалось, что в этот момент он вовсе не спал, а путешествовал по воинствующим мирам на окраинах Вселенной.

Стало как-то беспокойно и нервно. Через несколько часов пришел врач, раздал каждому из нас каких-то таблеток, а на Андрея лишь искоса посмотрел. Почувствовав неладное, он прощупал его пульс, положил руку на лоб и вышел из палаты. Шаркающим эхом в коридоре отдавались его шаги.

«Что с ним такое?»

Если Ваня здесь лежит с февраля, то он должен знать хитрости пребывания. Но я не хотел его беспокоить. Просто окончательно устал от метафизической пустоты в палате.

«Наркозависимый» — коротко ответил Ваня, отвлекшись от своих книг.

Оказалось, что в далеком 1987 году он привез из Афганистана не только медали. Мы по-прежнему вечерами приходили на заброшенную спортивную площадку, и там он рассказывал окольные подробности своей биографии.

«Мак там был везде, как и наши ржавые танки, раскаленные на жаре. Трупы пацанов убирали, а изуродованная техника стояла… От жары кровь сохла и желтела, становилась чем-то вроде естественной маскировки».

Он не говорил, что ему приходилось стрелять из АК-74 по бандам боевиков. Сказал только, что попал в тюрьму за убийство, сразу после развала СССР, когда на образовавшейся мнимой границе между Беларусью и Россией занимался бандитизмом.

«Если будут предлагать брать инструмент для работы, то выбирай ТТ. Пистолет ТТ — лучший друг рабоче-крестьянской молодежи».

Подобные рассказы напоминали изящно переписанные на современный слог коммунистические агитки первой половины двадцатого века.

Андрея отправили в больницу родственники. Не из-за тубурекулеза, которым он не болел. А из-за морфиновой зависимости, которая никому из них не давала покоя. В этом комплексе с дурманящими инъекциями проблем не было, а поэтому тело советского десантника было в состоянии покоя. Полного покоя, который так не характерен для образа повседневного наркомана, про которого нам трубили средства массовой информации. Колоться изо дня в день. Почти потребность. Впрочем, никто, кроме меня, этого не замечал. Да и я на третий или четвертый день своего пребывания просто выкинул из головы, что Андрей наркозависимый.

Пока он целыми днями где-то ходил, мое тело разглядывали через различную высокотехнологическую аппаратуру и делали множество анализов. В эти моменты о своем здоровье я молил не Бога. Я заставлял себя верить словам Андрея.

«Так ты из Калининграда? Я там был, в Калининграде. Точнее, не в самом городе, а в области. Советск, что ли? Или Черняховск… Помню, мы тогда уже были дембелями и после войны сидели в голубых беретах напротив общежития музыкального училища. Да, кажется, Черняховск. И девушки выглядывали, смотрели на нас. А мы такие все красивые, молодые. После войны только в Союз вернулись».

К концу недели мой диагноз действительно оказался запущенной простудой.

В этот же день я хотел сообщить эту радостную новость Андрею, но он опять ушел чуть ли не из-под моего носа. На душе было тяжелое ощущение, что я его больше здесь не увижу.

Он не появился на следующий день, когда доктор медицинских наук пожал мне руку и сообщил, что ничего серьезного у меня не нашли.

Сразу за КПП, на выходе из туберкулезного диспансера, была автобусная остановка. Я почему-то подумал, что Андрей этой ночью собрал все свои силы и, оставив зависимости позади, рванул на автобусе прочь, в далекие края. Собственно, я решил следовать за ним, и, может быть, настанет момент, когда на своем жизненном пути я его догоню, и, поравнявшись, мы махнем прочь из этого мира.