Василь Ткачев - Под городом Горьким

– Опять Чеботок в колодце! Опять Чеботок в бадье! Босой!.. Ура-а-а!

Кое-кто из сельчан подходит к колодцу, глядит вниз, где, обхватив «клюв» журавля, сверкает щелочками масляных глаз Чеботок, а потом стреляет вверх правой рукой:

– Мой ультиматум вам, толкни его в корень! Только предупреждаю: я не террорист, а справедливый, честный мужик! Слышали? Или нет? Если нет, тогда прочистите уши! Считаю до трех! Р... раз! – Он вдруг спохватился, вспомнив, что не выложил свой ультиматум.– От... бой! Про ультиматум, толкни его в корень! Значит, так. Самолеты и доллары мне не нужны!.. Ни тем, ни другим пользоваться не умею!.. Закопаюсь!.. И Турция также. Председателя сюда, в корень!.. Слышите? Председателя-я-я!..

Председатель же, будто услышал голос Чеботка, тут как тут: проезжая как раз мимо на своем «Уазике», увидел кучку людей у колодца. Подошел, поздоровался.

Дед Семка, сдернув с головы картуз, подал туловище вперед:

– Вас просит, Савельич.

– Кто? – сразу поинтересовался председатель и, похоже, сам догадался скорее, чем ему ответили.– Если Чеботок просит, то я уже здесь.

– Он, он, – дед Семка натянул кепку.

Председатель оперся руками на сруб, свесив голову, встретился взглядом с немного растерявшимся Чеботком:

– Ты чего хотел, циркач?

Жена Чеботка, скрестив руки на груди, слезно вздохнула-выдохнула:

– И когда уже в лавке перестанут водку продавать?

Мужчины дружно зашумели на женщину, и та не рада была, что заикнулась про водку.

– Лавка тут ни при чем, – высказал свою точку зрения председатель.–Злоупотреблял твой хозяин и при сухом законе – все равно как из-под земли доставал выпивку. Не умеет пить–пускай сосет через тряпку... сами знаете, что.

–А когда и в лавке не будет, то найдутся у нас бабы, которые любую лавку переплюнут, – трезво заметил кто-то из мужчин.– Самогона наварят столько, сколько в Чеботковом колодце воды не наберется. Они и теперь не спят в шапку. Шевелятся. Так что, молодица, гляди за своим Чеботком сама, а нам кислород не перекрывай, на сухую пайку, значит, не сади. Ясно?

Стало тише. Председатель все еще не сводил глаз с Чеботка, тот по-прежнему был в оцепенении.

– Вылезай, дядька, из колодца, вылезай, не порти воду,– попросил председатель.—Не стыдно? Дети взрослые уже. Сын начальником в городе, дочь в нашей школе учительницей работает, а отец совесть потерял – в колодец забрался. Как она вот, дочь твоя, детишкам в глаза посмотрит? Ты подумал об этом, Митрофаныч?

Чеботок набрал воздуха в легкие и решительно напомнил о себе:

–Мой колодец!

Дед Семка от услышанного разинул рот:

–Антихрист! А? Слыхали? Видали? Его колодец! А бадью как менять, так ко мне сразу: Семка, сделай, смастери. И журавль привести в порядок – также я . Да и когда мы этот колодец рыли, тебя и близко не было, стервец. На другом конце деревни жил тогда. Присвоил колодец, паразит, и глазом не моргнул. Вот как бывает. Наш, наш колодец!..

– То, что ты делал, дед , все правильно,– послышались из колодца слова Чеботка.– Не возражаю. Не имею права. Но я здесь живу. Потому и мой. Залезь хоть раз сюда, тогда ворочай, как коромыслом, языком. Залезь! А, язык проглотил? То-то и оно! А там, наверху, языком стебать, будто кнутом, все мастера большие. Один ученый в бочке сидел... телевизор иногда смотреть надо... А я в колодце себе место облюбовал. Пусть бы тот ученый в колодец залез!.. Хоть и ученый, и с образованием, а не додумался!.. Да и куда ему, тому ученому, до Чеботка?!

– Во и поговори с ним,– сдался дед Семка , махнув рукой.

– Оставьте его одного, – посоветовал председатель.– Пускай сидит. Посмотрим, сколько выдержит. Герой! Пошли, пошли отсюда!..

Люди послушались председателя, подались от колодца, но их остановил глухой и требовательный голос Чеботка:

– Стоять! Стоять, я сказал!

Люди задержали шаг, все, как один, глянули на председателя: как вести себя – идти, стоять?

А Чеботок продолжал:

– Не для того в колодец залез, чтобы просто так дал вам разойтись, толкни его в корень!.. И председателя не для того заказывал. Председатель, ты не ускользай. Ты наберись мужества, побольше воздуха втяни, терпения и прими мой ультиматум.

И все опять вернулись к колодцу.

– Давай свой ультиматум, а то у меня нет больше времени наблюдать за твоей дуротой, – свесил, как и раньше, голову в колодец председатель.

– Не вылезу, пока не дашь мне твердое слово руководителя... Мне и всем пенсионерам, в особенности одиноким бабам. Бабы, за вас заступаюсь, толкни его в корень!.. Это те разы я в колодце пел, горло драл. Хватит быть соловьем. Хватит! Не вылезу, пока не дашь слово. А ультиматум, его в корень, такой. Запоминай. Или как хошь. Хватит с нас, пенсионеров, больных и бессильных, по три кожи драть. Я про что? А я про то, что как председатель ты говно, самое настоящее. Что есть, что нет тебя... одна холера!..