Курт Воннегут - Фокус-покус

Я приехал в Таркингтон 25 лет назад, и с тех пор живу в этой чудесной долине. Это мой дом.

Здесь я учительствовал. И совсем недолго был Начальником тюрьмы – это когда Таркингтоновский колледж официально был объявлен Таркингтоновским Государственным Исправительным Заведением – в июне 1999, 20 месяцев назад.

Теперь я сам стал здешним заключенным, но живу довольно свободно. Меня пока еще ни в чем не обвинили. Я жду суда, который состоится, видимо, в Рочестере, по подозрению в организации массового побега из Нью-йоркского Государственного Сверхнадежного Исправительного заведения для взрослых в Афинах – на том берегу озера.

Оказалось, что у меня еще и туберкулез, и моя бедная помешанная жена Маргарет с матерью по указанию суда были помещены в сумасшедший дом в Батавии, штат Нью-Йорк. Вот на это у меня никогда духу не хватало.

Я теперь попал в положение униженного и оскорбленного, так что деятель, в честь которого меня назвали, будь он в живых, мог бы, наконец, обратить на меня внимание.

В те далекие времена, когда царил оптимизм, и до всех поголовно еще не дошло, что люди убивают свою планету при помощи побочных продуктов своей изобретательности и что мы уже шагнули за порог нового Всемирного Оледенения, существовало общее название для крытого фургона, запряженного лошадьми, которые тащили переселенцев и их пожитки по прериям будущих Соединенных Штатов Америки, а потом через Скалистые горы к самому Тихому океану, – это было слово «Конестога»: первые такие фургоны сколотили в долине Конестога, в Пенсильвании.

Заодно они снабжали колонистов и сигарами, не считая всего прочего, так что до сих пор, в 2001 году, их частенько зовут «стоги» – от «Конестога», только покороче.

А тогда, в 1830, самые прочные фургоны, пользовавшиеся особой популярностью, делали как раз в Компании «Мохига-Фургон», здесь, в Сципионе, штат Нью-Йорк, у самой узенькой части, вроде талии, озера Мохига, самого глубокого, холодного и дальнезападного в цепи длинных и узких озер, которые так и зовут «фингерлейкс», – Пальцы-озера. Так что наиболее образованные курильщики сигар вполне могли бы называть свои слезоточивые бомбы не «стоги», а, например, «моги» или «хигги».

Основателем Компании «Мохига-Фургон» был Аарон Таркингтон, талантливый изобретатель и удачливый промышленник, несмотря на то, что он не мог ни читать, ни писать. Сейчас в нем сразу опознали бы ни в чем не повинную жертву наследственного генетического недостатка, именуемого дислексия. Он сам о себе говорил, что ему, как императору Карлу Великому, «недосуг учиться читать да писать». Однако он все же выкраивал по два часа в день, несмотря на занятость, и жена каждый вечер читала ему вслух. Память у него была феноменальная, и в своих еженедельных лекциях для рабочих предприятия он то и дело цитировал по памяти длинные фразы из Шекспира, из Гомера и из Библии, да и вообще откуда угодно.

Он стал отцом 4 детей – сына и 3 дочерей, и все они, как 1, могли и читать, и писать. Но они все же оставались носителями гена дислексии, который преградит дорогу нескольким их потомкам к традиционному процессу обучения. Двое из детей Аарона Таркингтона, кстати, оказались настолько далеки от дисклексии, что даже сами написали по книге – я их прочел только сейчас, и очень сомневаюсь, что их кто-нибудь когда-нибудь прочтет, кроме меня. Единственный сын Аарона, Элиас, написал технический отчет о строительстве канала Онондага, соединяющего северный конец озера Мохига с каналом озера Эри, к югу от Рочестера. А самая меньшая из дочерей, Фелисия, написала роман «Карпатия» – про взбалмошную и высокородную юную особу из Долины Мохига, которая влюбилась в метиса, полуиндейца, служившего на этом самом канале смотрителем шлюза.

Теперь этот канал засыпан и заасфальтирован, превращен в Шоссе 53 – оно раздваивается как раз в верховьях озера, где раньше были шлюзы. Одна ветка уходит на юг, к Сципиону, через сельскохозяйственные угодья. Другая ведет к юго-западу, через Ирокезский Национальный Лесной Заповедник, под вечно сумрачной сенью первозданного леса, к лысой вершине холма, увенчанного крепостными стенами Нью-йоркского Государственного Сверхнадежного исправительного заведения для взрослых, что в Афинах – это деревушка на том берегу озера, напротив Сципиона.

Читайте внимательно. Это – история. Я стараюсь объяснить вам, как эта долина, цветущий и укромный уголок, превратилась в то, что она представляет собой теперь.