Василий Логинов - Бублики-нолики

— Молодец, Ванья! Ты хароший мужчин, давать повторять, — острые пластинки девкиных ногтей опять вонзились в загривок.

Пронзительно заскрипел ржавый вентиль, еще одна капля ткнулась в макушку, и Иван Гаврилович Зализняк снова начал прилаживать бублик к последнему нулю…

— Это похоже на ручку от шомпола, — Алеша схватил кольцо, — почему здесь шомпол торчит? Слышь, давай дернем, а?

— Э-э, ты, Леха, осторожней, а то ненароком порвешь бандероль. Потом объяснительных не оберешься. — Равиль дотронулся до рукава куртки напарника. — И вообще, раз наш Зализняк улизнул, а сумки на месте, все-таки надо бы сообщить дежурному.

Но Алеша уже потянул за кольцо, и на свет появился зелено-серый листик бумаги, туго накрученный на тонкий штырь. Равиль взял штырь у Алеши, развернул бумажку на ладони и, придерживая пальцами края, стал ее рассматривать. Она была размером с долларовую банкноту, только вместо Франклина на портрете был изображен директор булочной Бизин.

— Ну, ни фига себе! Откуда здесь этот мордастый пекарь взялся? — Равиль перевернул банкноту другой стороной.

Общий план, стилистика и композиция рисунка на купюре не отличались от стандартного клише стодолларового билета, но в каждом из углов почему-то стояла единица с четырьмя нулями. И здание, изображенное на банкноте, было другое, но хорошо знакомое Равилю и Алеше. Однако не его вид вызывал удивленное аханье напарников, а фигурка на переднем плане картинки. Перед зданием, между двумя березками (их-то не спутаешь ни с чем), стоял человек в черных-пречерных галошах.

Конечно, Ивана Гавриловича не радовало такое с ним обращение наглой серо-зеленой парочки. Конечно, в других обстоятельствах, он бы уже давно показал и паукообразному дистрофику, и особенно его костлявой подруге-вобле, что не зря посещал курсы самообороны. Но необъяснимый конфуз с пистолетом озадачил его, да и вообще вся здешняя обстановка действовала угнетающе. А кроме того, при входе в помещение он снова почувствовал приливы противного густеющего зеленого портвейна. Вязкая жидкость заполнила руки и ноги Зализняка, словно те были пустыми сосудами, а не ценными частями его тела, и застыла, превратившись в желе. Он выполнил все дурацкие девкины команды, только под конец странных манипуляций с бубликом и деньгами закрыл глаза, подумав: «А хрен с ними! Пусть будет, что будет. Лишь бы выбраться отсюда живым…»

— А теперь пойти вон, одноразовый-Ваньюшка, мы теперь должен почистить перышки и собрать вещички, впереди у нас новый жизнь в новый стран. — Девка наконец-то ослабила хватку, и тут же Иван Гаврилович получил хлесткий удар по почкам, отчего разом перехватило дыхание, и он повалился на пол. Зализняка подхватили за ноги и быстро куда-то потащили.

Скрипнула открываемая дверь, и после мига полета, Иван Гаврилович опять почувствовал удар. Это был удар его собственного тела о землю. Нос Зализняка уткнулся в какие-то шершавые комочки, и, пока уходила боль из поясницы и прочищалась голова, он нюхал их терпкий, густой, чуть масляный запах.

Некоторое время спустя Иван Гаврилович гулко чихнул, причем ему показалось, что звук чиха остался и завис в здешней атмосфере ровным жужжанием. Он открыл глаза и с удивлением отметил, что стало значительно светлей. Вместо древних газовых фонарей стояли большие Г-образные штанги с галогеновыми лампами, вместо не до конца понятых им деревьев росли чуть прикрытые желтой осенней листвой березки, вокруг которых мерным гудом жужжали полчища зеленых мясных мух.

Перед Иваном Гавриловичем Зализняком между новыми фонарями и деревьями, сверкая золотом часов и лениво трепеща трехцветным флагом на верхней надстройке, дробясь множественным пунктиром окон-амбразур по многоэтажному фасаду и словно высовывая широкий гранитный язык каскада лестниц, стоял российский Белый дом.

— Ах ты, шайтан! Ведь этот мужик точь-в-точь наш Гаврилыч! — Равиль продолжал крутить в руках бумажку. — Что ж это за купюра такая, блин? Может, Модест Бизин в подвале булочной типографию оборудовал? Может, он там деньги со своим портретом печатает? С понтом американский президент.

— Да-а, гаврилычевы галоши. — Алеша взял у водителя разглаженную в руках купюру и стал медленно водить шомполом по поверхности бумаги. Странный билет, словно почувствовав родное, начал опять скручиваться краями. — Слышь, Равиль, я понял, понял! Он же хотел с помощью этой штуковины баксы из сумки спереть! И как ловко придумал: воткнул, накрутил осторожненько, дернул, и готово. Гляди-ка…