Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

Мхенди вздохнул:

— Она была неграмотна. Не садилась со мной за стол. Никогда не садилась. Место женщины на кухне или в поле — она должна служить своему господину. Здесь считают, что это мы, мужчины, завели такой порядок. Не знаю. Я, во всяком случае, не заводил. Мне ведь бывало там очень тоскливо и часто хотелось поговорить с ней. Я пытался учить ее… Верно, плохо пытался…

— А какая она была, Дэвид? У вас есть ее фотография?

— Нет. Часто рядом с ней я чувствовал себя стариком, будто она доводилась мне дочкой. У нее было круглое личико и большие глаза. Вечерами, уложив детей, она иногда приходила ко мне в комнату, если я был один. Садилась на пол возле меня и сидела тихо-тихо. От нее веяло таким покоем. Сначала, когда она приходила, я пробовал читать ей. Но она начинала беспокойно поглядывать на меня, вставала и уходила. Я пробовал ставить пластинки. Однако и музыка гнала ее прочь. В конце концов я понял, что в ее присутствии надо просто сидеть спокойно. И это, по-видимому, доставляло ей радость. Как странно, она была моей женой, а я так и не понял ее, не узнал, о чем она думала…

— Но вы любили ее?

— До сегодняшнего дня я даже в этом не был уверен. Видите ли, ее выбрали для меня родные. Когда я вернулся из Европы, оказалось, что отец обо всем уже договорился. Не забывайте, что существуют две Плюралии — Плюралия городов и белых людей и сельская Плюралия, где все еще сохраняется племенной уклад. И хотя я учился в городе и даже побывал в Европе, я оставался сыном своего племени. В глазах родных я прежде всего был сыном племени. Как же я мог не исполнить желание отца?

— А теперь?..

— Теперь я понял, что любил ее. Но понял слишком поздно.

— И вы собираетесь продолжать начатое дело?

— Да. На мне лежит ответственность за погибших. Их было много. Они вверили мне свои жизни. Значит, я должен продолжать борьбу.

— А вы хотите продолжать?

Мхенди улыбнулся:

— Налейте мне еще, Лоис… Если вы хотите сказать, что у меня для этого не подходящее настроение, я с вами спорить не стану. Когда-то и я был настроен не менее воинственно, чем наш новый знакомый. В его глазах прямо-таки реют знамена. Вот Том из нас самый счастливый. Для него все это не более чем партия в шахматы. О людях он в общем-то думает мало. Ненавидит империализм отвлеченно и отвлеченно мечтает о сильной, независимой Африке. Когда я вернулся на родину, я тоже размахивал флагом. Кровь должна пролиться, думал я тогда… И она пролилась…

Лоис вздрогнула, затем вдруг сказала:

— Давайте веселиться сегодня… Я позову гостей.

— Чтобы утешить меня? — В глазах его мелькнула усмешка.

— Потому что я так хочу, черт бы вас побрал!

На другом конце комнаты Эдибхой сказал:

— Значит, решено. Ты будешь жить со мной. Переселяйся в любое время.

Удомо стал благодарить, но Эдибхой остановил его.

— Этот вопрос решен, — сказал Лэнвуд и встал.

— Том, — окликнула его Лоис. — Сегодня я собираю гостей, будем пить и веселиться. Останетесь?

— Не могу. Дела.

— Дэвид останется. А как остальные?

— Мне еще нужно заглянуть в больницу, — сказал Эдибхой. — Но я вернусь. В котором часу?

— В семь. Привезите вина. А вы, Майкл Удомо?

Удомо бросил быстрый взгляд на Лэнвуда.

— Немного встряхнуться вам не мешает, — сказал Лэнвуд.

У дверей Лэнвуд повернулся к Лоис:

— Вы позволяете Дэвиду слишком много пить.

— Не разыгрывайте передо мной вершителя судеб, Том. Мы для этого слишком давно знакомы.

— Вы становитесь сентиментальной, Лоис, — сказал Лэнвуд и вышел.

Она вернулась в гостиную. Джо танцевала с Эдибхоем. Удомо сидел рядом с Мхенди. Скованность его прошла. Он что-то говорил, энергично жестикулируя. Когда Мхенди начал ему возражать и тоже замахал руками, у нее отлегло от сердца, и она улыбнулась. А в этом Майкле Удомо определенно что-то есть. Черт бы побрал Тома с его самодовольной ограниченностью. Хотя никуда не денешься, объединяет всех их именно он. Надо откупорить еще бутылку виски. Но она передумала, неслышно покинула гостиную и пошла в спальню. Села на постель и взяла телефонную трубку. Набрала номер. Зачем я это делаю? Для Дэвида? Для себя? А может, для Майкла Удомо? Боже, до чего трудно порой разобраться в собственных побуждениях. Ясно одно, потребность видеть вокруг себя людей становится у нее все настойчивее. Она пригласила первого гостя, положила трубку, набрала новый номер. Из соседней комнаты слабо доносилась музыка.

Зажегся зеленый свет, и машина рванулась вперед. Удомо усмехнулся при виде отскочившего в сторону белого. Нервы его успокоились, уже давно он не чувствовал себя так легко. Вокруг были люди, смотревшие на вещи так же, как он. Он не ошибся в Лэнвуде. Том Лэнвуд — замечательный человек. Теперь можно немного отдохнуть и развлечься. Что он сегодня и сделает. Рядом с ним за рулем сидел Эдибхой. Мхенди сзади. Все было прекрасно. Они уже заезжали к Эдибхою, и он видел свою комнату. Пока Эдибхой находился в больнице, они с Мхенди о многом поговорили. Ключ от квартиры лежал у него в кармане. Кроме того, на нем были брюки Эдибхоя и просторный, удобный спортивный пиджак. Надо будет выяснить, нужно ли Лоис Барлоу пальто. Хорошо, если бы не нужно.