Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

Лис выключил фонарь.

— Вот я тебя наконец и застукал.

Лия криво усмехнулась и расправила плечи.

— Да, застукал.

— Пошли в дом, Лия. Мне надо поговорить с тобой и с твоими друзьями.

Лия пошла первой. Лис за нею. Остальных каждого вел свой полицейский. Двое остались во дворе — сторожить бидоны.

Лис оглядел собравшихся и узнал Кзуму.

— Привет, Кзума.

Тот промолчал. Лис поглядел на Лию, не скрывая восхищения ее выдержкой и кривой усмешкой в углу рта.

— Я поставил ловушку, Лия, и мышь в нее попалась. Да как попалась! У меня теперь хватит материала, чтобы убрать тебя с глаз на шесть месяцев, Лия.

— Как же вы поставили ловушку? — спросила Лия.

Лис приветливо ей улыбнулся.

— Никто тебя не выдавал. Я знал, что кто-то пересказывает тебе наши планы, и мы его провели. Решили сказать, что сегодня не приедем, а явимся завтра, после обеда. Твой дружок тебе так и передал, а мы возьми да и явись сегодня. Два часа продежурили на крышах.

— Хитро, — сказала Лия.

— Недаром я Лис.

Лия кивнула.

— Тут вот какая вещь, Лис. Остальные делали все по моему слову. Оставьте их в покое. Вы мужчина, и если вы мне друг, вы это сделаете. Я была вам нужна. Вы меня изловили. А других оставьте.

— Кто тебя снабжал новостями? — спросил Лис.

Лия покачала головой. Лис улыбнулся, и Лия прочла восхищение в его глазах. Он кивнул.

— Они могут идти?

— Да, Лия.

— Благодарю. Вы хороший человек.

— А ты хорошая женщина, Лия. Ты готова?

— Повремените маленько.

— Не копайся. Время позднее, меня жена ждет.

Лия кивнула и обратилась к Кзуме:

— Приведи Опору.

Через несколько минут она явилась и одним взглядом оценила ситуацию. Лия улыбнулась, и в глазах Опоры что-то замерцало в ответ. Эти две до конца поняли, что произошло. Остальные были растеряны. Лия легко коснулась плеча старшей подруги.

— Меня не будет шесть месяцев, Опора. Продавай все, что есть, а деньги береги. Береги вместе с теми, другими деньгами. Когда я вернусь, нам будет нужен новый дом, верно? И помни, на адвокатов денег не трать, ладно?

Опора кивнула и скрылась в комнате Лии.

Лия глянула на Мейзи очень ласково. Из всех она была сейчас самая спокойная, самая сильная. Твердая, сильная, надежная.

— До свидания, Мейзи, будь умницей. Присмотри за Опорой, она у нас стареет, а старым людям нужна забота.

У Мейзи задрожал подбородок, две слезы выкатились из глаз, но она сдержалась и несколько раз кивнула.

— Ну, Кзума с Севера, — сказала Лия, и ее голос звучал легко и шутливо. — Пришла беда, отворяй ворота, верно?

— Я пойду с тобой, — сказал он.

— Нет, Кзума. Я пойду одна. Я хочу идти одна. Мне жаль, что все случилось так сразу. Сначала Папаша, потом Элиза, а теперь еще это. Так вот и бывает. Я о тебе буду тревожиться, ты ведь у меня как взрослый сын, а сын всегда дорог материнскому сердцу, верно?

Она протянула ему руку, большую, сильную, умелую. Кзума пожал ее и почувствовал ее силу.

Из комнаты Лии вышла Опора с шалью и накинула шаль на плечи Лии.

Лия обернулась к полицейскому, ее левая бровь была вздернута, на губах — кривая усмешка.

— Я готова, Лис.

Лис отступил в сторону, и Лия прошла мимо него.

— Ну и дурак! — И Лия вызывающе рассмеялась.

Голову она держала высоко. Плечи развернуты. В походке уверенность. Лия. Сильная Лия.

Остальные смотрели вслед процессии, пока она не скрылась за углом. Еще долго после их ухода Кзума видел кривую усмешку на губах Лии, слышал ее вызывающий смех. Элиза ушла… А теперь и Лии не будет.

Свет следовал за тьмою, а тьма за светом. Уже сколько дней так продолжалось. Время потеряло смысл. Все было нереально, а поверх этих нереальностей было небо, и земля, и люди. Люди ели, работали, спали, пили. Люди не изменились. Они ссорились и дрались, смеялись и любили. А миру будто и не было до них дела. И людям до мира — тоже. Огромная земля — говорят, она круглая, как шар, — катится своим путем. Элиза ушла, а земля катится. Папаша умер — а она катится. Лия в тюрьме — а она катится. Как это может быть? Почему? Кому есть дело до людей?

Кзума остановился и закурил. Бросил спичку, посмотрел на луну. Луна была круглая, большая, быстро двигалась к западу. Близилось утро.

Он шел с работы. Пробовал думать о работе, но мысли все возвращались к Лии. Он был в суде, когда разбиралось ее дело. Лия тогда стояла в загончике, куда вводили всех подсудимых. Она улыбнулась ему, и глаза у нее были спокойные, дружелюбные. А потом белый человек сказал, что ей надо идти в тюрьму на девять месяцев. И фотографию ее поместили в газете белых. А перед зданием суда какой-то юнец всем объяснял, что белые продают пиво и другие напитки, а в тюрьму их не отправляют. И еще сказал, что единственный способ обуздать владелиц незаконных пивнушек — это настроить пивных для всех чернокожих.