Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

— Больше я не буду о них писать, мистер Таунсенд. Обещаю вам.

— Образумились, значит. Что ж, пора! Но я, собственно, зашел сказать, что я сейчас уезжаю. Надо повидать клиента. Очень крупный заказ. Сами знаете, одной вашей газетой типография долго не продержится. Помощник управится и без меня. А вечером я постараюсь заехать.

— Ну зачем вам беспокоиться. Я пошлю в типографию одного из своих корректоров.

— Ладно. Но только без глупостей.

Удомо развел руками с видом оскорбленной невинности.

— В таком случае до свидания. Очень рад, что вы наконец одумались.

— До свидания, мистер Таунсенд.

«До чего же он глуп и самодоволен», — беззлобно подумал Удомо.

Старший корректор просунул голову в дверь.

— Уехали. Забрала она его.

Удомо вскочил.

— Пошли! У нас дел по горло. — Они сбежали вниз по скрипучей лесенке. — Адреса у тебя?

— Она сказала взять такси и привезти все газеты к ней домой.

— Хорошо! — Удомо первым вошел в типографию. — Заприте двери. — Приветливо улыбнулся мальчишке, который встал ему навстречу. — Ну и задание же я тебе сейчас дам, брат! Потом в старости будешь об этом внукам рассказывать. Есть хочешь?

— Хочу, сэр. — Мальчишка улыбнулся во весь рот. Из пачки, присланной Селиной, Удомо достал фунт стерлингов и протянул младшему корректору.

— Сбегай купи еды. Она нам пригодится. Заприте за ним двери. — Он снял пиджак, теперь его мало беспокоило, что все увидят прорехи на рубашке, и протянул мальчишке воззвание.

— Покажи-ка нам, как работает этот станок. Мы будем печатать, а ты пока набирай.

— Слушаюсь, сэр! — сказал мальчишка. Он чувствовал себя героем.

Около двух часов ночи такси подкатило к дому Селины. Из окон дома лился свет. Это был один из немногих домов в западной части города, в котором было электричество.

— Приехали, сэр, — сказал шофер.

Из дома доносились голоса, кто-то крикнул:

— Приехали!

Встречать Удом о вышла целая процессия во главе с Эдибхоем и Селиной. Он сразу же оказался окруженным людьми, ответил на десятки рукопожатий.

— Готово? — спросила Селина.

— Готово, — ответил он. И протянул Эдибхою газету, которую держал зажатой в руке. — В такси десять тысяч экземпляров, Селина.

— Этим займемся мы. Ты свое сделал.

— И устал же ты, наверное, — сказал Эдибхой.

— Времени отдыхать у меня будет достаточно.

— Пошли, — позвала Селина. — Ты сейчас поужинаешь, Удомо. А доктор пока прочитает нам твое воззвание. Пошли!

В большой комнате за столом, заставленным напитками, сидело человек двадцать. Никто не был пьян, и это понравилось Удомо. Значит, народ подобрался серьезный. На несколько минут они остались вдвоем с Эдибхоем.

— Ну как? — спросил он.

Эдибхой сиял:

— Замечательные люди! Такие не отступят. Не подведут. Но эта Селина, брат!.. — Он радостно захохотал. — Мы уже многое с ней обсудили.

Селина подвела к Удомо своего мужа и старшую дочь. Муж был низенький, толстый человечек с сонными глазами. Он приветливо улыбнулся. Дочка— худенькая, долговязая, лет двенадцати. Селина представила мужа и тут же велела ему забрать из такси газеты и расплатиться с шофером.

— Значит, это ты читаешь матери газету? — спросил девочку Удомо.

Она застенчиво потупилась.

— Она, она, — ответила Селина. — Сейчас она подаст тебе ужин. Смотри, дочка, накорми гостя хорошенько. Это великий сын нашего народа! Он должен быть сильным. А вы, доктор, пока почитайте нам.

Удомо прошел за девочкой в маленькую комнату, смежную с большой.

— Не закрывай двери, — сказал он. — Я хочу послушать.

Эдибхой вышел на середину и стал читать. Он читал, и голос его набирал силу, становился все более страстным, словно отражая чувства, владевшие Удомо, когда он писал свое воззвание.

Удомо перестал есть; он весь обратился в слух. Завтра тысячи людей, быть может, сотни тысяч, услышат эти слова. Они распространятся по земле, как пламя, как голос говорящих барабанов. Пробудят ли они народ? Поднимут ли его?

Эдибхой дочитал до конца. Наступило молчание. Вдруг чей-то голос взорвал тишину:

— СВОБОДА!

Остальные подхватили клич. И мощные голоса сотрясли дом.

Удомо откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он чувствовал озноб во всем теле. Сердце глухо стучало. Он перевел дыхание и открыл глаза. Значит, все правильно. Момент наступил, и он сумел воспользоваться им.

— Но битва еще впереди, — прошептал он про себя.

Теперь заговорили все разом, и Селине пришлось сдерживать их.