Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

Лоис вошла в гостиную. Майкл оставил огонь в камине. Спасибо ему. Она прошлась по комнате. Его присутствие чувствовалось во всем, от этого ей было тепло и покойно. Бедная девочка. Наверное, у нее роман с женатым. Первое серьезное увлечение. Все остальное было просто так — дань юности. Она сейчас очень нуждается в помощи. Что бы там ни говорили знатоки, юность и первая настоящая страсть — самая трудная пора в жизни женщины. Странно, что первую любовь юная девушка часто отдает женатому мужчине не слишком строгих правил. Бедная девочка! Как ей сейчас тяжело!

Она села за стол Удомо. Еще одно письмо от Эдибхоя. Она пробежала его глазами. Да, день приближается. Но теперь она знала, что разлука будет временной. Она поедет к нему, где бы он ни был. Ее жизнь сплелась с его жизнью, питается его любовью, черпает в ней силы.

Лоис прочла торчавшее в машинке письмо. Все так, настанет день, и он уедет. Уедет, чтобы выполнить то, что назначено ему судьбой. Однако теперь она могла думать об этом спокойно. Их сердца слились в одно. И если он останется жив, — а она чувствовала, что он останется жив и победит, — она поедет к нему.

Она посмотрела бумаги, над которыми он работал. Как он много работает, больше всех остальных членов группы, вместе взятых. В нем вся их сила. Его приезд всколыхнул их. Раньше это была просто группа мечтателей. Теперь она превратилась в настоящую организацию. Мечты сменились конкретными планами. Даже Мхенди забыл свой скептицизм. Он и пить перестал. И хотя главой по-прежнему оставался Том, члены группы обращались за советом к Майклу и больше всего считались с его мнением. И все эти перемены произошли за какие-нибудь полгода. Журнал «Освободитель», который поначалу казался всем безумной затеей, сейчас имеет подписчиков во всем мире, хотя по-прежнему печатается на ротаторе. Какое счастье, что теперь они могли позволить себе заказывать восковки на стороне. Майкл чуть не плясал от радости, когда в Лиге наций сослались на «Освободителя», как на «авторитетный журнал по делам Африки». Они услышали это по радио. Майкл был так счастлив, что даже выпил немного вместе со всеми.

Внезапно на какое-то мгновение она, словно со стороны, взглянула на себя, сидящую за столом любимого человека.

— Господи, да ведь я его просто обожествляю! — вслух сказала она.

Но потом это прошло, и она опять не могла отделить его от себя.

Лоис встала, подошла к книжным полкам и взяла книгу. Устроилась поуютнее у камина и почитала до девяти. Затем включила радио. Прослушав новости, пошла к Джо. Тихонько приоткрыла дверь. Джо спала тяжелым, крепким сном, громко всхрапывая. Лоис зашла в кухню и наскоро приготовила ужин. Отнесла тарелку в гостиную и, продолжая читать, поела.

В половине одиннадцатого Лоис легла спать. Она не стала выключать камин. Оставила на слабом огне кастрюльку с жарким. Положила две горячие грелки на той стороне постели, где обычно спал Майкл. Он вернется замерзший, усталый и голодный. И ему будет приятно, что она позаботилась о нем…

За окном валил снег. Снежные хлопья больше не кружили в воздухе — они падали на землю густо, торопливо.

Сквозь сон Лоис слышала, как Удомо ложился в постель — он вернулся около двенадцати. Она инстинктивно прижалась к нему, согревая своим телом.

Джо Фэрз проснулась. Она встала с постели, подошла к окну, раздвинула шторы. Было совсем светло, и снег все шел и шел. Она взглянула на часы. Двенадцатый час. Лоис уже ушла, дома только Майкл. Она пошла обратно к кровати. Нужно одеться, прежде чем выходить к нему.

Он постучал в дверь. Она схватила халат, но не успела запахнуть его, как он вошел. Он заметил отчаянную торопливость ее движений и усмехнулся.

— Доброе утро!

— Я проспала.

— Лоис сказала, что дала тебе снотворное. Принести завтрак? Лоис сказала, чтобы я не позволял тебе вставать.

— Я хочу одеться.

— Мой приятель может прийти в любую минуту. Опять придется раздеваться.

— Ну и пусть!

— Как хочешь.

— Может, ты уйдешь?

— Ты что, стесняешься меня? — Он улыбнулся.

— Выйди, пожалуйста.

Он вышел и притворил за собой дверь. Она подождала, пока закрылась дверь в гостиную, и стала с лихорадочной поспешностью одеваться. Потом села на кровать — запыхавшаяся и обессиленная. К горлу, как всегда утром, подступила тошнота. Она кинулась в ванную и заперла за собой дверь.

В соседней комнате сидел Удомо. Он то и дело отрывался от полученных с утренней почтой писем и посматривал на часы. Студент сказал, что придет после половины девятого, обещал не задерживаться. Значит, пока надо заняться делом — работы уйма. Он прочел вслух лежавшее сверху письмо. Но так и не понял, о чем оно. Встал и прошелся по комнате. Этот проклятый студент должен быть уже здесь. Вчера весь вечер пришлось просидеть под его дверью. Может, он передумал? Нет, это исключено. Он придет. Он свой. Почему же его до сих пор нет? Проклятие! Подумать только, из-за всей этой истории должна страдать его работа. Вот идиотка! Чтобы баба не знала, как уберечься! Как только все будет сделано, уговорю Лоис расстаться с ней, а то бог знает что ей еще втемяшится в голову! Лоис говорит, что вчера вечером она закатила настоящую истерику. Да, конечно, от нее надо избавиться, пока она не натворила беды. Ну что за хамство. Почему он не идет?