Джина Максвелл - Пятьдесят оттенков для Золушки

— Люси, после моего последнего боя я решил уйти из спорта.

Она обернулась и посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Зачем тебе это делать? Ты же победил.

— Это не имеет значения — проиграл я или победил. Я принял решение отойти от дел еще до начала боя и вне зависимости от его результатов.

— Но, — она запнулась, — что ты будешь делать?

— Ну, есть еще множество вещей, которыми я могу заниматься в жизни, кроме борьбы. Я подумал о том, что могу переехать сюда и попробовать что-нибудь еще. Заняться изготовлением скульптур или купить себе отвратительную одежду с рисунками в виде разноцветных ромбов и заняться гольфом. Мне все равно, что я буду делать, главное, что я буду с тобой.

Она покачала головой еще прежде, чем он успел закончить:

— Нет. Это ты сейчас так говоришь, но в конце концов ты почувствуешь зуд и потребность в спорте, а в твоем возрасте, когда уходишь, уже очень тяжело вернуться. Ты не можешь все бросить из-за меня, Рид. Ты не можешь возложить на меня такой груз ответственности.

— Эй, помедленнее, дорогая, — сказал он, крепко обняв ее за плечи и убедившись в том, что она внимательно его слушает, прежде чем начать говорить. — Я не бросаю все, я просто отхожу от дел. И я делаю это не из-за тебя. Я делаю это для себя.

— Я не понимаю. Ты же любишь борьбу.

Рид взял ее руки в свои и стал нежно поглаживать их своими большими пальцами.

— Помнишь, я как-то сказал тебе, что всегда буду любить спорт, но не всегда буду любить заниматься им.

— Да. Ты сказал это после ужина в тот вечер.

— Именно об этом я сейчас и говорю. Мое сердце больше не отдано спорту.

Его глаза смотрели в ее, надеясь найти в них понимание, но она все еще не понимала.

— Тогда чему оно отдано?

— Оно отдано тебе, Люси. Мое сердце теперь принадлежит только тебе.

Ей безумно хотелось просто поверить тому, что он сейчас сказал, но большая ее часть — та часть, которая была полностью раздавлена всего месяц назад, когда он ее бросил, — не давала ей этого сделать, предостерегая от ложных надежд. В этот раз ей требовалось больше доказательств.

— С каких пор? — спросила она с вызовом.

— С каких пор мое сердце принадлежит тебе?

Она кивнула. Он подошел ближе и взял ее лицо в свои руки.

— Вполне возможно, что с того момента, как я в первый раз услышал, как ты фыркаешь. — Он поцеловал кончик ее носа. — Или, возможно, когда увидел, как ты флиртуешь с официантом. — Теплый поцелуй в веснушку около ее глаза. — Почти наверняка с того момента, как ты первый раз уснула у меня на руках. — Легкий поцелуй в щечку. — И совершенно определенно с той ночи, когда мы занялись любовью. — И наконец, сладкий поцелуй в губы.

Как возможно, чтобы в одном человеке совмещалось столько удивительных качеств. Боец, эксперт в макияже, профессиональный соблазнитель, художник, а теперь еще и поэт. Ни одна женщина не сможет устоять перед таким сочетанием. В нем не было ничего, что, как ей казалось, она хотела видеть в мужчине, и при этом было намного больше.

Поднявшись на цыпочки, она обняла его за шею и поцеловала за все, что он сказал. Сильные руки обхватили ее, прижав к себе, и их губы слились в жарком поцелуе. Где-то неподалеку слышался церковный звон, когда они, наконец, перевели дыхание.

Вздохнув, она попросила, наконец, о самом главном.

— Скажи это Рид.

Он усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы я произнес это по буквам?

— Тебе повезло, что я не прошу тебя написать это на небе с помощью какого-нибудь маленького самолетика.

Он слегка засмеялся, но быстро стал серьезным. Все также прижимая ее к себе, он коснулся лбом ее головы и заговорил с предельной искренностью, сияющей в его ореховых глазах.

— Люси Мари Мэрис… я полностью и безвозвратно влюбился в тебя. И Бог мне свидетель, вне зависимости от того, сколько времени для этого потребуется, однажды я стану достойным быть твоим мужем, потому что мне невыносима даже мысль о жизни без тебя.

Колокола прозвонили полночь, пока она слушала его прекрасные слова, которые лились словно бальзам на душу, восстанавливая все, что было сломано по его вине. Она снова чувствовала себя целой, и первый раз в своей взрослой жизни безоговорочно любила.

Ее подбородок задрожал, когда она попыталась сдержать слезы, наполнившие глаза, но это было бесполезно. Они потекли по щекам, одна за другой, и ей повезет, если они не начнут капать на ее платье, тем самым испортив его.

Глупый мужчина.

— Теперь посмотри, что ты наделал. — Она шмыгнула носом, стараясь хоть немного сохранить лицо и макияж, который она так тщательно наносила еще недавно. — Простого «я тебя люблю» было бы вполне достаточно.