Джина Максвелл - Пятьдесят оттенков для Золушки

Соблазнительная улыбка появилась на ее лице:

— Тогда иди сюда и возьми меня, красавчик.

Он двигался так же быстро, как во время боя. Прижав ее к себе, он погрузил пальцы ей в волосы и склонился, чтобы впиться в ее губы, облизав остатки того, что было у нее на губах.

Их поцелуй не был мягким или нежным. Он был глубоким и страстным, как будто они пытались съесть друг друга.

В конце концов он оторвался от ее лица, чтобы опуститься между ее ног. Он провел руками по ее телу, пока они не достигли ее идеальной груди, где они начали мять, ласкать и щипать ее возбужденные соски, заставляя ее корчиться в сладких судорогах и быстро дышать.

— Ты так прекрасна, — сказал он прежде, чем опустить свои губы на ее возбужденный бугорок, который так его манил.

Она вскрикнула и схватила его за голову, царапая ногтями кожу сквозь его короткостриженые волосы и стараясь прижать его к себе еще сильнее. Он положил руки ей вдоль позвоночника, прижав к себе, чтобы она случайно не ускользнула от него. Находясь между ее ног, он не переставал ласкать ее своим ртом, погружая в нее язык, слегка покусывая и посасывая ее губами.

— О, Боже, Рид…

Ее живот был прижат к его груди, в то время как ее ноги была закинуты ему за спину, проходя прямо под его руками. И посередине была ее горячая киска, которая уже была готова кончить.

Он начал подниматься вверх, целуя каждую клеточку ее тела и наслаждаясь ее стонами. Запечатлев последний поцелуй на ее сердце, он поднял голову, чтобы встретиться с ее взглядом — таким взглядом, который сразу давал понять мужчине, что женщину больше не устраивают легкие отношения, и она готова перейти к более серьезным. Именно это было написано на ее милом личике.

Обычно подобный взгляд заставлял его быстро вспомнить о какой-то срочной встрече и бежать как можно быстрее в противоположном направлении. Он осторожно убрал ей волосы за ушко и смотрел на нее несколько секунд, ожидая этого привычного ощущения. Но все, что он чувствовал, — это желание прижать ее к себе еще крепче. Острую необходимость заняться с ней любовью, пока она не будет умолять об отдыхе.

В этот момент он понял, что даже если бы у него действительно была какая-то срочная встреча, он бы отменил ее, лишь бы остаться с Люси. Именно в этот момент он понял, что любит ее.

— Рид? — сказала она мягко. — Ты так смешно на меня смотришь.

— Правда?

Она кивнула.

Он снял с нее рубашку и трусики, а затем, сжав ее в объятиях, встал и понес ее к кровати. Положив ее на середину матраса, он лег рядом, подперев голову рукой, а другой лениво поглаживая ее.

— Как смешно?

— Я не знаю. Я просто никогда раньше не видела у тебя такого взгляда.

Ее дыхание становилось все более глубоким, а соски набухли в маленькие бутончики, пока он ласкал пальцами мягкие изгибы ее груди.

— Я сомневаюсь, что кто-нибудь когда-нибудь его видел… но ты же не просто кто-нибудь, ты особенная, не так ли? — Он поцеловал ее в плечо и поднял глаза, чтобы увидеть, что она слегка нахмурилась и закусила зубками нижнюю губу. — Ты особенная. Ты ведь знаешь это, Люси?

Она улыбнулась и кивнула.

И она врала.

Ее улыбка была одной из самых печальных, что он когда-либо видел, и его сердце чуть не разорвалось от боли, когда он понял, что она все еще настолько не уверена в себе. Неуверенность не должна вообще иметь ничего общего с такой великолепной женщиной, как она.

Рид воспринял это как личное оскорбление. И он собирался это исправить.

Ранее, когда она с нетерпением ждала его возвращения домой, Люси приняла решение. Больше она не будет игнорировать то, что было прямо у нее под носом, из-за глупой теории о совместимости на основе ее первых неудавшихся отношений. Пришло время быть честной с самой собой, быть честной с ним и раскрыть наконец свои чувства к человеку, который знает ее лучше всех на свете.

Время для этого пришло сейчас.

Рид изучал ее с такой внимательностью, которой она никогда в нем не замечала. Ей казалось, что его каре-зеленые глаза с топазными прожилками сейчас просверлят в ней отверстие. Ее первым инстинктивным побуждением было отвернуться, чтобы защитить себя не только от него, но и от своих чувств к нему. Только благодаря этому инстинкту она держалась так стойко… но все же впустила его.

Люси слегка дрожала, лежа рядом с ним, кажется, теперь ее душа и сердце принадлежали человеку, который мог легко их разбить. Теперь она не могла отрицать того, что она любит его, не сейчас, когда она чувствовала себя столь уязвимой, столь испуганной.