Ким Су - Чудо-мальчик

В середине октября издательство «Дзэн-мысль» опубликовало сборник воспоминаний «Даже сейчас нельзя сказать», в котором были собраны показания свидетелей о страшной жизни их семей во время корейской войны. Из-за этой книги у издательства отозвали разрешение на регистрацию. Дядя Чжэчжин подал заявление в сеульскую административную комиссию по обжалованию этого распоряжения. Решением суда распоряжение было подтверждено, уже напечатанная книга «Даже сейчас нельзя сказать» была запрещена к распространению, а дядя Чжэчжин получил разъяснение причин данного постановления. Причины были следующие:

1) Между Севером и Югом по-прежнему остаются идейные разногласия, а в показаниях очевидцев, собранных в книге «Даже сейчас нельзя сказать», в своем большинстве отсутствуют детальные, однозначно трактуемые описания того времени. Вместо них выжившие члены семей, уничтоженных войной, повторяют фразы типа: «Я вообще ничего не помню», «Я даже не раскрывал рта», «Как можно произнести такое вслух?», что может быть истолковано в пользу идеологического противника.

2) В книге «Даже сейчас нельзя сказать» представлены рассказы очевидцев войны, записанные без каких-либо исправлений и изменений даже во время редактирования.

3) Книга «Даже сейчас нельзя сказать» заключает в себе рассказ о событиях, о которых нельзя говорить. Рассказ, по существу составленный из признаний людей в том, что они не могут говорить об этом.

4) Книга «Даже сейчас нельзя сказать» является изданием, выпущенным с целью пособничества врагу, поскольку неверно истолковывает реальные отношения людей и неправильно освещает действия властей.

Вот такие причины назвал суд. Из мэрии Сеула по этому делу ответа не поступало. Однако, по словам дяди Чжэчжина, какой-то чиновник, попросивший не называть его имя, шепнул ему, что то, о чем он не может говорить, касается подозрений в содействию врагу. Как бы то ни было, из-за этого случая мне не повезло: я не только был уволен, проработав всего четыре месяца в своей первой фирме, но и попал в отчаянное положение, потому что должен был искать новое место проживания.

В тот день, когда закрылись двери издательства, многие хубэ [48] Так называют тех, кто позже окончил то же учебное заведение. дяди Чжэчжина приходили к нам, утверждая, что они хотели ему посочувствовать. Поток гостей не ослабевал до самой поздней ночи. В соседнем офисе не знали всех обстоятельств и, глядя на такой наплыв людей, даже поинтересовались: не сорвали ли мы джекпот, выпустив какой-то бестселлер? Когда закончилась водка, я отправился за макколи, а когда вернулся, в офисе находился брат Сончжэ.

— Чудо-мальчик! Говорят, что однодневный щенок спустя три года становится участником программы «Долгожители»! Я смотрю, ты действительно сильно вырос, давай-ка измерим твой рост, — сказал он, обняв меня.

Вероятно, он пришел, уже выпив где-то, — от него несло перегаром.

— Брат, как вы жили это время? — задыхаясь, пропыхтел я, удивленно глядя на него.

Брат Сончжэ, разжав объятия, долго смотрел на меня, а потом произнес:

— А ты что, не знаешь? Ты теперь не читаешь мои мысли? Это действительно… я не могу говорить о том, о чем нельзя говорить, потому что нельзя. Я последовал за другом в университет Конгук и был арестован, но там случайно встретил полковника Квона. Да, кстати, он говорил о тебе.

Я осмотрелся по сторонам и, убедившись, что брата Кантхо рядом нет, притянул к себе брата Сончжэ.

Я беспокоился, что брат Кантхо случайно услышит разговор о том, что у меня исчезли мои способности. К счастью, он, увлеченный беседой с дядей Чжэчжином, не обращал на нас никакого внимания.

— О чем говорил полковник Квон? — спросил я, понизив голос.

— Он сказал, что у тебя уже, кажется, появился ребенок. Это правда?

— Что?

— Как что? Он сказал, что ты поможешь государству увеличить численность населения. После ареста прокурор пообещал, что отпустит меня на свободу, если я тоже дам такое обещание. Я дал и был освобожден. Нам нельзя теперь спокойно сидеть, — шутливо заметил брат Сончжэ. — Давай быстрей увеличивать население страны.

— Эй, — буркнул я, смутившись, и слегка стукнул брата Сончжэ.

С наступлением глубокой ночи в офисе остались только брат Сончжэ, брат Кантхо и я. Сначала я бегал, выполняя поручения, затем по инициативе брата Сончжэ («После такого неприятного зрелища надо бы горло смочить») мы пили в магазине «Гоманду» до тех пор, пока нам не сказали: «Хватит пить!» — и не выпроводили на улицу. Я с удовольствием опрокинул в себя несколько рюмок. Действительно, чей я сын, чтобы пить водку без удовольствия?! Я быстро проглатывал все то, что мне наливали, и, естественно, спустя какое-то время был уже вдрызг пьян. Я спокойно сидел, когда лицо устроившегося напротив меня брата Сончжэ вдруг разделилось на три лица и все они стали вращаться вокруг невидимой оси.