Хелен Саймонсон - Последний бой майора Петтигрю

Майор медленно вел миссис Али вокруг танцпола. Соседняя с кухней барная стойка скрывалась за батальонами умирающих от жажды гостей, и он решил направиться ко второй стойке, надеясь, что потом им удастся устроиться на относительно тихой террасе. Майор уже забыл, как тяжело пробираться через толпу, пытаясь оберегать свою спутницу и от равнодушных спин разговаривающих, и от локтей танцоров. Но зато ему приходилось прижимать к себе руку миссис Али, и это было достаточным утешением. Он мимоходом понадеялся, что кто-нибудь толкнет ее прямо к нему в объятья.

Костюмы варьировались от дорогих и взятых напрокат до торопливых импровизаций. Рядом с колонной, увитой виноградными лозами, стоял Хью Уэтстоун в охотничьей куртке и азиатской шляпе.

— Это тоже осталось с «Микадо»? — прокричал майор.

— Сувенир из Гонконга, — ответил Уэтстоун. — Я отказался тратить деньги на костюм, после чего моя супруга пошла вразнос и купила себе весь наряд махарани [22] Махарани — супруга магараджи. .

Они оглядели комнату. Майор увидел миссис Уэтстоун в пронзительно-зеленом сари — она беседовала с Мортимером Тилом, который сменил свой традиционный костюм на наряд, состоявший из пиджака, желтого галстука и потертых спортивных штанов, заправленных в сапоги для верховой езды. Он с удовольствием посматривал на декольте миссис Уэтстоун, вызвавшее у майора ассоциации с кондитерской выпечкой. Сама миссис Уэтстоун с радостью рассказывала Мортимеру о своей временной татуировке в виде змеи, которая поднималась из ложбинки между грудями и вилась до самой ключицы.

— Ну куда она его теперь наденет? — сокрушался Хью.

Майор покачал головой. Хью счел, что майор разделяет его недовольство, тогда как на самом деле майор осуждал и Хью, который даже не обращал внимания, что кто-то заигрывает с его женой, и Мортимера, который никогда по своей воле не выходил в свет со своей супругой.

— Используйте его вместо покрывала, — предложила миссис Али.

— Прошу прощения! Миссис Али, вы знакомы с Хью Уэтстоуном?

Майор надеялся избежать необходимости представлять их друг другу: Хью уже заметно покачивало.

— Боюсь, что не имел удовольствия, — сказал Хью, явно не узнав миссис Али.

— Обычно я взвешиваю вам полфунта бекона, три унции горгонзолы и полдюжины тонких сигар, — сказала миссис Али, приподымая бровь.

— Господи, вы же работаете в магазине, — сказал он, пялясь на нее уже в открытую. — Напомните мне, чтобы я теперь брал побольше.

— Нам пора идти, — сказал майор и втиснулся между миссис Али и Хью, который славился тем, что щипал всех дам за ягодицы.

Больно было думать, что придется весь вечер представлять миссис Али людям, которые уже много лет покупают у нее молоко и газеты.

— Недешево, должно быть, обходится аренда туземной принцессы! — проревел им вслед Уэтстоун.

Прежде чем майор успел придумать достойный ответ, музыка остановилась, и из толпы на них внезапно, словно гончая, почуявшая лисенка, вынырнула Дейзи Грин. Она была одета женой посла: белое платье, синий кушак и множество загадочных медалей и булавок. Голову ее украшала наколка, украшенная пером павлина, которым она то и дело тыкала в лицо окружающим.

— Миссис Али, вы не в костюме? — сказала она таким тоном, как будто указала на волочащийся по полу шарф или застрявший между зубов листик шпината.

— Мы с Грейс обменялись костюмами, — ответила миссис Али с улыбкой. — Она взяла мою тунику и шаровары, а мне досталось платье ее тети.

— Какая жалость, — сказала Грейс. — А мы надеялись увидеть вас в вашем национальном костюме. Правда, Кристофер?

— Что? — переспросил викарий, вылезая из ближайшей кучки гостей.

В сапогах для верховой езды, неглаженном мундире, ярком полосатом галстуке и пробковом шлеме он выглядел как-то помято и напоминал скорее пьяного любовника жены посла. Майор представил себе, как Дейзи и Кристофер возобновляют эту игру, вернувшись домой, и улыбнулся.

— Петтигрю!

Майор молча пожал протянутую ему руку: как всем было известно, в шумных компаниях викарий мгновенно глох. Это доводило до колик многие поколения мальчиков-певчих, которые любили вдруг заговорить одновременно и устраивали соревнования, кто произнесет больше всего непристойных слов во время репетиции хора и останется незамеченным.

— Разумеется, с вашей фигурой вы можете носить любой цвет, — Дейзи, оказывается, все еще говорила. — Конечно, жаль бедняжку Грейс, но, с другой стороны, фиолетовый цвет сложно обыграть.