Феликс Кривин: Полет Жирафа

Образно их содержание можно было бы определить, как новейший политический ликбез или уроки нашей демократии.

Свой манифест нового времени он выразил как «Могу молчать» («Завтрашние сказки», 1992): «Когда мне говорят, что нам нужна не та демократия, я понимаю, что никакая демократия нам не нужна». И там же: «Гласность наша в бою, но не на коне, а в тачанке. Она несётся вперёд, а стреляет назад. По задним целям. По прошлым. По пройденным».

Отчётливо просматривающейся чертой стиля Ф. Кривина стала публицистичность. Он по-прежнему тяготеет к философским обобщениям, но теперь они в большей степени имеют историко-политический характер; он верен прежним своим персонажам, таким, например, как Пифагор, Архимед и Коперник, но теперь их сопровождают Фифагор, Архивед и Пуперник. В одном сатирическом контексте стоят имена Ивана Грозного, Сталина и Ленина, Врангеля и Махно, а демократия прибавила себе новое приложение и стала «Чингиз-демократией».

Важнейший прием комического у Кривина — это ирония и самоирония, рационально-скептический взгляд на вещи, историю и человека в сочетании с лирическим отношением к нему. Так, последняя, четвертая часть книги «Тюрьма имени свободы» называется «Четыре действия любви, или эволюция продолжается!». «Как чужую женщину, ту, что недоступна, от которой ничего не ждёшь, прошлое и будущее полюбить не трудно, потому что с ними не живёшь. Как родную женщину, близкую, как воздух, тот, каким попробуй надышись, прошлое и будущее разлюбить не просто, потому что между ними — жизнь».

Сатирическую миниатюру в прозе сменяют миниатюры лирико-философские, и, таким образом, происходит и смена ритма. Кривин по-прежнему любит афоризмы: «Когда человек поднимает одну руку, он отдаёт только голос, а когда две руки — он отдаёт всё». Используя жанр притчи и эссе, переосмысливая народные пословицы и поговорки, «Слова, выкинутые из песен» и извлеченные из советского «поэтического» контекста, переосмысливая советский лексикон, историю и законы, Кривин-сатирик ставит вопросы о власти, народе, свободе, эволюции и пародирует современные проекты. Так же стремительно, как современность очерчивает новые острова смеха, Кривин создаёт художественные формы осмысления нового времени.

В 1996 году Ф. Кривин издал сборник под названием «Дистрофики». Маленькие стихотворения из двух строф — иронические, лирические, сатирические — о юных, счастливых, о просвещенных, о жизни и смерти, о государстве, о времени, о свободе слова, о поэтах — стали для писателя той современной формой, которая позволяет поставить вопрос и ответить на него, высказать законченную мысль.

Потом были опубликованы «Брызги действительности» (1996), «Полусказки и другие истории» (1997). А в 1999 году в Тель-Авиве вышла книга Ф. Кривина «Избранное», в которую писатель включил лучшее из того, что было написано в пятидесятых, шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых и девяностых годах. Здесь он напомнил о том, например, «откуда взялась национальность», что такое «Власть и оппозиция» (как смешно это звучит сегодня!), что значат «слова, выкинутые из песни», и дал новое толкование «уточненной классике». Через год в Иерусалиме вышла книга «Пеший город» (2000), куда вошли не только сказки, но и притчи, отдельные мысли. Здесь много юмора, шуток, здесь человек предстает в своем первородном виде, что сближает его с остальным биологическим миром; просто мужчины и просто «женщины палеозоя и других геологических эпох» идут пешком по воображаемому городу, рассуждая о любви, браке и просто жизни: «В любви не может быть все тютелька в тютельку. Может быть либо дяденька в тетеньку, либо тетенька в дяденьку».

Книга «Жизнь с препятствиями» (Екатеринбург, 2002) имеет три раздела: «Ньютоново яблоко» (1950-1960-е); «Чучело муравья» (1970—1980-е); «Сервиз на одну персону» (1990-е).

В книгу вошли рассказы, сказки, стихи, а заканчивается она рассуждением Ф. Кривина о юморе: «…поистине умный человек, как правило, гуманен и не лишен чувства юмора. Ну, а то, что юмор непременно предполагает ум (даже острый ум — остроумие), а также гуманность (ведь все бесчеловечное юмора лишено), это очевидно.