Феликс Кривин - Полет Жирафа

Если б не этот проклятый национальный вопрос.

Театр

Двое на скамейке. Вечер.

Неспешный, задумчивый разговор.

ПЕРВЫЙ: Разделённая любовь со временем делится на расчёт и привычку, и лишь неразделённая способна себя сохранить.

ВТОРОЙ: И как вы её сохраняете?

ПЕРВЫЙ: Мне помогает одна женщина. Потом другая женщина. Они у меня не задерживаются, но если б не приходящие женщины, как бы мы сохраняли непреходящую любовь?

Один Заяц очень хотел стать медведем. Начитался, что перед каждым открыты пути. Ну, а если открыты, то почему не стать? Заодно по этому пути можно уйти от Зайчихи к медведице.

Приходит к Медведю.

— Мишаня, расскажи, как ты стал медведем.

— Медведем? — призадумался Медведь. — Я уже и не помню. Такое ощущение, что я всегда был медведем. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Что-то у меня с памятью.

Заяц говорит:

— Понимаешь, хочу стать медведем. Сколько можно в зайцах ходить? Медведь — это как-то солидней, крупней по большому счёту

— Я бы тоже не прочь стать медведем, — говорит Медведь, — но, боюсь, у меня не получится.

— Почему?

— Потому что я уже медведь, — сказал Медведь и заплакал. Видно, очень ему хотелось стать медведем.

Глядя на него, и Заяц заплакал. От сострадания. Ему-то, зайцу, хорошо, он ещё может стать медведем. А Медведь не может. Перед ним в медведи отрезаны пути.

Но за себя Заяц радовался, и слёзы сострадания к Медведю мешались у него со слезами радости за себя.

Стал он утешать Медведя:

— Ты не переживай, может, обстановка переменится, и ты сможешь стать медведем.

— Нет, не смогу я, — плакал Медведь.

— Ну почему, почему?

— Потому что я уже медведь.

И что это в мире делается? — думал Заяц. — Уже медведю медведем стать нельзя. Кому-ж ещё становиться медведем, как не медведю?

И поехал Заяц домой, горюя и радуясь.

Пришёл — и прямо с порога:

— А у меня, жена, радость. Собираюсь медведем стать.

— Медведем? — ужаснулась Зайчиха. — Этим толстым? Мохнатым? Неповоротливым? Только попробуй стать медведем, можешь домой не приходить.

Она бы предпочла, чтоб он стал горным козлом. Она давно на горных козлов заглядывалась.

— А ты о семье подумал? — продолжала Зайчиха. — Станешь медведем, мы тут все будем лапу сосать. Он же по полгода спит без просыпа.

А тут и Ворона постучалась соли одолжить.

— Вы чего, зайцы, такие кислые? Опять муженёк дома не ночевал?

— Хуже, — говорит Зайчиха. — Он, видишь ли, в медведи наладился. Заляжет на полгода, а мне детей поднимать.

— С кем заляжет? — подкинула Ворона.

— С кем хочет, только не со мной. Чтоб я с медведем жила? Не будет этого!

А Ворона умная была — ух! От её ума все мужья поразбегались. И сказала Ворона:

— Хочет стать медведем, ну и пускай. А будет ли — это другой вопрос. В жизни важно хотеть, а не быть. Вот я, например, всю жизнь хочу стать вороной. Но не могу стать вороной. И знаете, почему?

— Почему?

— Потому что я уже ворона, — сказала Ворона. И заплакала.

Г-н Удав и тов. Кролик жили по соседству, но по-разному. Г-н Удав жил крупно, размашисто, по большому счёту, а тов. Кролик более бесхитростно, заурядно. У него была семья, которая не давала ему сидеть сложа руки: жена, та ещё стерва, дети выродки, тёща, старая шлюха, тесть, алкоголик и хулиган, и надо было кормить всю эту ораву. Не может быть, чтобы Кролик в одиночку столько детей нарожал, наверно, тут кто-то со стороны прикладывается.

А у г-на Удава всё было по-другому. Жена — красавица, дети — вундеркинды, тёща — родная мать, тесть — интеллигент в четвёртом поколении. Конечно, у жены не было таких стройных ножек, как у Крольчихи, зато шея, она же бюст, она же талия и бедра, — с ума сойти! Поэтому тов. Кролик заглядывался мимо своей жены на жену Удава. И на детей его заглядывался, и на тёщу с тестем, и на их гостей.

И заслушивался. Ему нравилось, как тесть, интеллигент в четвёртом поколении, говорил: «Алё!». Прямо так, без телефона. Когда его красавица-дочь обращалась к нему: «Папа!», он отзывался: «Алё!» — баритональным басом, а не матерным, как тесть Кролика.

А г-на Удава тёща называет «мой мальчик». — Он уже давно взрослый и при этом довольно гнусный субъект, а она его — мой мальчик Это надо послушать!