Ксения Спынь - Идол

Луч солнца соскользнул на материю — случайно, специально ли, блестящие крапинки вспыхнули с волшебной силой, будто синева пробудилась. Колдовство: в первых лучах солнца, в многолетней пыли, в чём-то ещё, — только колдовство пришло и захватило всё, окрасило мистическим сиянием.

Их глаза одновременно широко раскрылись: взгляды встретились.

— Это флаг, — убеждённо объяснил Редисов и, глянув на Риту, переспросил. — Ведь флаг?

— Флаг, — через секунду кивнула она. — Да. Это будет наш флаг.

Их флаг — их символ, воплощение их протеста. А в целом, что значит флаг, что несут в себе его взмахи и его гордое реяние на ветру, почему он всегда так необходим, — на все эти вопросы Рита не знала ответа. Она и не задумывалась особенно, будто больше других дел нет. Просто вдруг пришло неожиданно в голову, будто несвоевременная мысль с другого конца мира; пришло и, не нашедши ответа, зависло в воздухе, любопытно померцало недолгое время, а потом, наскучивши висеть, упало куда-то вниз и исчезло. Рита почти и не обратила внимания.

Они подняли флаг, растянули его, стоя посреди комнаты в завалах, встряхнули. Несколько пылинок — совсем немного, даром, что пролежал в чемодане столько лет — взлетели к потолку, к далёкой пятилампочной люстре. Оттуда они посмотрели на трёх воодушевлённых людей внизу и исчезли.

— Ладно, вперёд, — скомандовала Рита. — У нас почти нет времени.

Время действительно истекало: солнечные лучи становились уже смелее и решительнее, они большими пятнами ложились на удобные поверхности комнаты и без страха перебирали раскиданные вещи. Лучам-то всё равно было, успевает кто-то за ними или нет: у них была своя игра.

Многое ещё можно найти в раскрытых тайниках: детскую дудку, которая очень громко и радостно гудит, если дунуть в неё; и даже деревянную палку — бывшую ручку швабры или что-то ещё, не столь важно сейчас — к ней можно прикрепить флаг. Да мало ли ещё что… Тут можно копаться целый день. Только вот этого дня нет, и утро не резиновое.

— Всё, мы выходим, — бросила Рита и двинулась к двери с флагом в руке.

— Больше ничего не надо? — спросил Зенкин. Редисов только повернул голову: им обоим явно было мало, хотелось искать дальше и дальше.

— Постамент на других, — Рита открыла дверь. — Остальное не так важно. Нам пора, пора!

Спектакль, какой спектакль намечается сегодня! С ринордийской танцовщицей, бунтующей маргиналкой, одним словом, фройляйн Ритой в главной роли. А чем уж он закончится, предугадать невозможно. Либо победой, либо… смертью. Оба варианта хороши. Оба так эффектны!

Рита выскочила из квартиры, молодые люди бросились за ней.

— Расставлять по местам… не будем? — спросил запыхавшийся от поисков Редисов.

— Некогда! — раздражённо бросила Рита. — Потом. Если вернёмся: там уж времени будет завались!

Она метнулась к ступенькам, перехватывая флаг поудобнее.

— Фройляйн? Дверь?.. — неуверенно напомнил Зенкин.

— Оставьте! — крикнула Рита уже с лестницы. — Не надо её закрывать. Пойдёмте! Пойдёмте!

Утро растекалось по пустым ещё улицам, когда тишина нарушилась:

— До-лой и-до-ла! До-лой и-до-ла! — раздавался крик.

Солнечные пятна, перебегая по асфальту, с удивлением обнаружили небольшое столпотворение в точке, где стекалось много путей и дорог, на семи ветрах. Здесь возмущённо шумела кучка людей: не народное скопление, просто несколько человек. Но как настойчиво они протестовали! Люди — все мужчины — сбились вокруг самодельной башни из деревянных ящиков, балок и прочих ненужных вещей. Каждый шумел, как мог: они кричали, дудели в громкие дудки, тарабанили в тротуар палками и арматурами. Один, стоявший перед башней, размахивал синим флагом. Полотно со свистом проносилось сквозь воздух, складки его развевались: не от ветра, нет — по воле тех, кто поднял флаг. По воле, которую никто не смог отобрать у них.

— До-лой и-до-ла! — кричали они, громко и безрассудно, чтоб клич разнёсся вдоль широких улиц в убегающие дали города, чтоб его услышали везде. Рано или поздно, их услышат — они знали. Услышат жители Ринордийска: призыв, обращённый к ним, — услышат и стражи порядка. Ибо порядок нарушен, открыто и бесцеремонно — а чего ждали вы, отняв у нас всё?

Только так можно было разорвать пелену тягучей покорной дремоты. Только так прорваться сквозь окостеневшие загородки и заслоны, которыми их хотели заставить замереть. Если хочешь бороться с системой, разве остаётся смысл следовать её правилам?