Ксения Спынь - Идол

— Ну, как знаете, как знаете, — пробормотал Вивитов.

Выходя из зала, Лунев ликовал.

«Узнать автора по анонимной рукописи просто никак невозможно, — убеждённо думал он. — Меня не раскроют».

Тихий шорох передаваемой страницы. В тусклом освещении на бумаге вырисовались чёрные буквы. Запись от руки — у каждого почерка свои недостатки — но разобрать можно.

Быстрый взгляд по строкам — так-так. Это и искали.

— Ну как?

— Потрясающе. Интересно было бы узнать, кто автор.

— Ой, этого никто не знает. Ещё бы, ты разве бы решился распускать такие стихи под своим именем?

Короткая заминка. Шёпот:

— Хотя, одна моя подруга мне говорила… хотя, это, может быть, и неправда… но, в общем, она мне говорила, что их сочинил Алексей Лунев.

— Ммм, тот самый Лунев? Он разве в Ринордийске?

Угу, типа это было неизвестно.

— Конечно! Ты разве не знал? Он вернулся в конце августа.

— Не знал, не знал, виноват. Если это действительно Лунев… Не перевелись ещё в нашем краю поэты. Это, — рука приподнимает рукопись и слегка встряхивает её, — не побоюсь этого слова, шедевр.

— Я знала, что ты оценишь. Я как-то не очень интересуюсь всеми этими делами, ты же знаешь, но тут прям загорелась…

— Ты хорошо сделала, что переписала. Мимо таких вещей нельзя проходить.

— Ты тоже передашь кому-нибудь?

— Конечно. Разумеется.

Мимолётный поцелуйчик, а потом она ушла.

Ещё один взгляд вскользь по рукописи. Умница, поэт! Нечего сказать.

Вот цепочка и пришла к своему логическому завершению. Адрес Лунева имеется. Остаётся только…

Рука на телефоне. Звонок в поздний вечер.

Лунев вышел из дома. Было утро; туман ещё не полностью рассеялся, на траве лежала роса.

Прохлада. Он поддёрнул вверх воротник куртки: холодно становится по утрам и вечерам, нехорошо это. Ещё немного, и днём станет так же холодно. А потом пойдёт снег. И это ознаменует начало зимы, неважно, кончится к тому времени ноябрь или нет. Как ни крути.

Внезапно Лунев подумал о том, что зима в столице — это всё-таки достаточно легко, не так уж холодно. Город в любом случае греет: все эти фабрики, автомобили, отопление в домах, в конце концов. Фиолетовый — цвет тёплый, даже если его пересыпать снегом — всё равно будет пробиваться. Зима здесь — наверно, не совсем и зима, смягчённая такая версия с поблажками. Не то, что к востоку отсюда, далеко от Ринордийска, где-нибудь в степях приозёрья.

Так, с чего он вдруг подумал о приозёрье? Никогда туда не ездил и не собирается. Пожалуй, довольно с него и столицы. Да-да, он не требовательный.

Впечатлений для дальнейшего творчества хватит даже из тех, что уже были, хватит на многие месяцы вперёд. А холодное время года он всё же предпочитал провести в комфортной городской квартире со всеми достижениями цивилизации. А из окна можно спокойно наблюдать, как снаружи буйствует метель, с воем заметая снегом улицы Ринордийска. Она красива, метель. Когда за стеклом.

Зачем же тогда он вышел на улицу? А, просто так. Почему-то захотелось, или даже не захотелось, а где-то внутри для чего-то потребовалось, неосознаваемо и потому совсем непонятно. Просто зайцу стукнуло именно здесь сделать петлю и пройти обратно по собственным следам, а вот тут совершить длинный прыжок далеко в сторону, наверно, чтобы прервать цепочку и запутать погоню. Это не приходит в голову, просто вдруг выкидывается — раз! и сделал так, а не иначе. Чем руководствовался? Не спрашивайте.

Дома слегка светились на восходящем солнце. Свечение было холодным, но приятным на вид. Как будто обещало что-то, не слишком нежничая, но твёрдым уверенным тоном. Будто всё обновилось: новые дома под новым светом, новое утро нового дня, новое начало. Будто мир проснулся, разбуженный ещё одним шансом: может, эта попытка будет удачной?

Лунев прошёл немного по дворам: странные мысли заполняли его голову. Странное чувство с самого пробуждения, не объяснить логически. Переход — от чего-то к чему-то. Новое состояние?

Трансформация медлит, и минуты затянулись… Он — уже не он, и мир — уже не мир, но пока ещё и ничто другое… Бред, бред! Утро только недавно началось, а в голове уже всякие бредни. Муть какая непонятная — с ночи осталась, что ли? Ночью он спал, не блуждал ни в каких мирах и ничего не сочинял. Это что-то происходит с его головой, если обычное утро видится ему не пойми какой невидалью. Доигрался с запретными темами: от постоянного волнения крышу, похоже, начало сносить.