Том Вулф - Костры амбиций

Не переставая тереть, он поглядел на вошедшего Крамера и сказал:

— Господи ты боже мой! Те же и нищенка с мешком. Что это у тебя в пакете, Ларри? Всю неделю таскаешь один вонючий пакет. — И повернувшись к Джимми:

— Ведь верно, вылитая нищенка с мешком?

Коуфи тоже атлет, но больше увлекается триатлоном. У него узкое лицо и длинный подбородок. Он только улыбнулся Крамеру, как бы подначивая: «Ну, как ты ему ответишь?»

Крамер говорит:

— Чешется? У нашего бедного Рэя аллергия на поднятие тяжестей. Такая чесотка, терпежу нет, да?

Андриутти отнял ладонь от плеча, опустил руку.

— Ну что это за обувка, кроссовки? — наступает он на Крамера. — Ты у нас как барышня из универмага «Меррил Линч». Они тоже ходят на работу все расфуфыренные, а на ногах — резиновые шлепанцы.

— Что у тебя в пакете-то? — поинтересовался Коуфи.

— Как что? Туфли на высоких каблуках, — ответил Крамер.

Он снял пиджак, тоже подцепил его как попало на вешалку, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, растянул узел галстука, сел в свое кресло и, достав из пакета коричневые кожаные полуботинки «Джонстон и Мэрфи», принялся стягивать кроссовки.

— Джимми, ты не слышал, — говорит Андриутти, — что у всех еврейских парней — не прими на свой счет, Ларри, — у всех еврейских парней обязательно есть один голубой ген. Общеизвестный факт. Они или под дождем без зонтика не могут, или заводят у себя в квартирах всякую новомодную техническую хреновину, или на охоту не ходят, или борются за ядерное разоружение и шляются на демонстрации, или приезжают на службу в кроссовках, или еще там какая-нибудь хреномундия. Ты это знаешь?

— Одного я не понимаю, откуда ты взял, что я приму это на свой счет? — говорит Крамер.

— Нет, ты признайся по честности, Ларри, — продолжает пикировку Андриутти. — Ведь тайно, в глубине души, ты бы хотел быть итальянцем или ирландцем?

— А как же. Тогда бы я хоть не соображал, что за бодяга здесь творится.

Коуфи рассмеялся:

— Да ладно уж вам. Смотри только, чтобы Ахав не увидел на тебе кроссовок, Ларри. А то он немедленно продиктует Жанетте очередной долбаный меморандум.

— Нет, он созовет очередную долбаную пресс-конференцию, — говорит Андриутги.

— Ну, это уж, блин, обязательно.

Так начинается очередной долбаный рабочий день в долбаном Отделе особо опасных преступлений в долбаной Окружной прокуратуре долбаного Бронкса.

Один прокурорский помощник из Отдела серьезных правонарушений прозвал Эйба Вейсса Капитаном Ахавом, и теперь этим прозвищем пользуются все. Вейсс одержим горячей любовью к средствам массовой информации и неустанно гоняется за ними, выделяясь даже среди прокуроров других округов, которые, как известно, все помешаны на саморекламе. В отличие от знаменитых окружных прокуроров прошлого, таких, как Фрэнк Хоган, Берт Робертс и Марио Мерола, Вейсс в суде даже не показывается. У него на это нет времени. Сутки коротки, всего 24 часа, а надо поддерживать связь с Первым, Вторым, Четвертым, Пятым, Седьмым и Одиннадцатым телеканалами, а также с газетами «Дейли ньюс», «Пост», «Сити лайт» и «Таймс».

Джимми Коуфи сказал:

— Я только что был у Капитана Ахава. Вы бы слышали…

— Да? Зачем? — с любопытством и некоторой завистью перебил его Крамер.

— Он нас вдвоем с Верни вызвал. Интересуется делом Мура.

— Ну и как?

— Да типичная бодяга. Этот Мур, он владелец большого дома в Ривердейле, и там с ними проживала теща, тридцать семь годков кишки у него мотала. Потом вдруг — раз! и он теряет работу. Он работал в перестраховочной конторе, получал двести тысяч или даже триста, а тут восемь месяцев, девять месяцев сидит без работы, нигде не может устроиться, и он совсем уж не знает, куда, к эдакой матери, податься. Так? Ну и вот. Ковыряется он однажды у себя в саду, а теща выходит и говорит: «Вот то-то. Знай свое место». Дословно: «Знай свое место. Шел бы ты в садовники». Тут он взбеленился, идет в дом и говорит .жене: «Ну, достала меня твоя мамаша. Пойду сниму ружье и припугну ее хорошенько». Поднялся в спальню, взял там свой дробовик 12-го калибра и идет с ним прямо на тещу, хочет дать ей шороху, чтобы знала. Он ей только сказал: «Вот что, Глэдис…» — споткнулся о половик, ружье выстрелило — ба-бах! — и убийство 2-й степени.

— А Вейссу-то что до этого?

— Ну как же. Белый, с деньгами, крупный домовладелец в Ривердейле. Возможно, он попытается выдать это за выстрел по случайности.

— Есть шансы?

— Куда там. Я у него обвинитель, вижу его насквозь. Типичный разбогатевший ирландец, но все равно ирландец, до пуза. Утопает в раскаянии. До того, хрен дери, извелся, можно подумать, что застрелил родную маму. Во всем винит себя одного. Готов взять на себя любую вину. Посади его Берни перед видеокамерой, и в Бронксе не останется ни одного нераскрытого преступления за последние пять лет. Этот все берет на себя. Да, красиво бы можно все обделать… Мура это. Бодяга.