Том Вулф - Костры амбиций

Согласие на ничью получено.

— Поверьте, Эйб, так вы лучше сохраните лицо. Никто не сможет сказать, что вы потакаете толпе.

— Гмммммм. Что ж, ладно, но в следующий раз свои договоренности согласуйте сперва со мной.

Берни молча поглядел на него, но своей едва заметной улыбкой он словно повторил еще раз: «Амба!»

Джин Лопвитц к своему рабочему столу посетителей не приглашал. Он их усаживал у камина в кресла с высокими спинками в стиле английского чиппендейла, кресел там хватало на всех, так же как и приставных столиков в стиле чиппендейла ирландского. Это чиппендейльное изобилие вкупе со всей прочей мебелью, отдельными группами расставленной в его просторном кабинете, было воплощением идей Рональда Вайна, декоратора. Но идея камина принадлежала самому Лопвитцу Камин был действующим. Уборщики операционного зала, похожие на состарившихся банковских охранников, могли развести в нем взаправдашний огонь, и это обстоятельство не одну неделю служило пищей остроумию доморощенных циников вроде Роли Торпа.

Вообще-то здание было современным небоскребом, предназначалось для контор и дымоходов не имело. Однако после года сногсшибательных финансовых побед Лопвитц решил непременно устроить у себя в кабинете действующий очаг с деревянной резной каминной доской. Зачем? А затем, чтобы утереть нос лорду Аплэйду, владельцу лондонской газеты «Дейли курьер». Этот суровый аристократ когда-то дал обед в честь Лопвитца в своем офисе, который размещался в величественном кирпичном старинном здании на Флит-стрит, причем целью было подвигнуть Лопвитца сбыть америкашкам "творчески структурированный пакет акций «Дейли курьера». Лопвитцу навсегда запомнилось, как время от времени входил дворецкий, чтобы подложить полешко в веселое и пряное пламя очага. Получалось очень… как бы это сказать?., феодально, что ли. Лопвитц чувствовал себя мальчишкой, которому повезло, что его пригласили в дом к великому человеку. Дом. Вот ключевое слово. Британцы, с их безошибочным классовым чутьем, понимают, что, если ты в бизнесе находишься на самом верху, у тебя не должно быть обыкновенной деловой конторы, которая придает человеку вид сменной детали громадного механизма. Нет, надо, чтобы твой офис, похожий на дом аристократа, как бы сам за тебя говорил: «Это я, именно я глава, создатель и господин всей огромной организации». В результате Лопвитц вхлам переругался с владельцами небоскреба, с компанией, которой они поручили его эксплуатацию, с городским отделом капитального строительства и пожарным управлением, прокладка дымоходов и вентиляции обошлась в 350 тысяч долларов, но в конце концов он своего добился, и Шерман Мак-Кой сидел теперь и глядел задумчиво в зев королевского камина, вознесенного на пятьдесят этажей вверх над Уолл-стрит и соседствующего с залом операций с ценными бумагами компании «Пирс-и-Пирс». Огня, правда, в очаге не было. Его уже давненько не зажигали.

В груди Шерман ощущал электрическую дерготню тахикардии. Они оба с Лопвитцем сидели в чудовищных чиппендейльских креслах с высоченными спинками и подголовниками, Лопвитц не был мастером болтовни даже и по самым радостным поводам, а уж это их свиданьице обещало оказаться мрачноватым. Этот камин… клещи какие-то… Гос-споди! Что ж, как бы то ни было, но не сидеть же просто так, с видом побитого пса! Поэтому Шерман выпрямился в кресле, поднял свой мощный подбородок и даже ухитрился бросить этакий как бы снисходительный взгляд на владельца и повелителя могучей организации.

— Шерман, — начал Джин Лопвитц, — я, знаете ли, не буду тут вокруг вас хороводы водить. Для этого я вас слишком уважаю.

О, эта электрическая дерготня в груди! Мысли в голове пробегали так же хаотично, как билось сердце, и Шерман, довольно, впрочем, равнодушно, задался вопросом, специально ли Лопвитц употребил такой нарочито фольклорный оборот как «хороводы водить». Наверно, не специально.

— В пятницу мы с Арнольдом довольно долго беседовали, — говорил в это время Лопвитц. — И вот что я собираюсь сказать: я хочу, чтобы одно, во всяком случае, вам было ясно — дело тут совсем не в деньгах, по крайней мере, не в тех деньгах, которые потеряла фирма. — Этот экскурс в область психологии покрыл уже начинающие обвисать щеки Лопвитца складками смущения. Он принадлежал к секте фанатиков бега трусцой, точнее, к той ее части, что предается упомянутому занятию исключительно в пять утра. У него был изможденный и замученный вид человека, кладущего жизнь на алтарь здоровья и ежедневно заглядывающего в костлявый зев великой богини Аэробики.