Соломоника де Винтер - За радугой

Я вошла в переулок в поисках места для ночлега. Большая картонная коробка за мусорным баком казалась удобной. Я забралась внутрь, свернулась калачиком и закрыла глаза. И вдруг в моей голове появился странный план – влезть в чужой дом, назваться демоном, и, пока все спят, съесть всю еду и украсть драгоценности. Но я так сильно устала, что отмела эту мысль. И посмотрела на небо.

Интересно, Чарли думал обо мне в тот момент? Доктор, скажите, пожалуйста, что думал. Может быть, я снилась ему во сне… Должна была сниться. Я была… невидимкой? Просто молчаливым, монотонным, безжизненным существом, тащившимся каждый день в школу, без какой-либо цели в жизни? Каждый день проживающим этот бессмысленный цикл: есть, спать, читать, ходить в школу, читать, есть, спать. Может быть, я олицетворяла саму безысходность? Разве нет? Нет. Чарли думал обо мне. Я приходила ему во сне. Я… Я не была невидимкой. Во мне кипела жизнь. У меня был разум. Он думал обо мне. И Дейзи тоже. Они оба думали обо мне, все они думали обо мне. Весь мир. Дороти. Железный Дровосек, Страшила, Лев, Тото. Волшебник страны Оз. Даже Олли. Они все! Я была просто девочкой, доктор. Не была просто кем-то, кого оставляют умирать на дороге.

Я снова закрыла глаза и заворочалась. Обхватила себя руками, чтобы согреться, и думала о книге, чтобы побыстрее уснуть. И вскоре заснула тревожным сном.

Я вернулась домой еще засветло. Дейзи не было.

Я выяснила о Джеймсе все. Я знала, по каким дням он приходит в «Олив Плэйс», к кому и куда ездит. Знала, когда. Знала все явки и пароли. Выяснила, что он любит есть – в «Олив Плэйс» он регулярно ел спагетти болоньезе со специальным соусом, а в других ресторанах он обычно заказывал салат с сардинами и хорошо прожаренный стейк с перцем и солью. А потом пожирал его, как животное, нетерпеливый зверь. Десерт он заказывал лишь тогда, когда приходил с этой женщиной, Кларой. Это всегда было мороженое с горячей помадкой, взбитыми сливками и вишенкой. И он всегда ел его совершенно одинаково. Сначала ждал, пока Клара съест ложку горячего шоколада. Потом с довольной ухмылкой снимал с верхушки вишенку и давал Кларе откусить от нее кусочек. Ножку от вишенки он выбрасывал, а потом они, каждый в своем ритме, доедали оставшееся мороженое. Он всегда пил темное пиво. Если в меню его не было, он закатывал истерику, швырял на стол салфетку и в гневе покидал ресторан.

Я убила бы его, доктор. Это был лишь вопрос времени.

– Привет, Блю – сказал Чарли.

Я ушла в дальний угол магазина и села на пол. Не осмелилась усесться за стойку – боялась испортить ситуацию, ведь все только-только наладилось. Как будто я накинула на себя одеяло, а этим одеялом был он – согревал меня, а я дрожала от холода. Иногда все, что нужно, – это кто-то, кто осыпает вас любовью, которую невозможно выразить словами.

Я не могу понять, называть ли Чарли мальчиком, или же просто парнем, или все-таки молодым человеком. Слишком стар он, пожалуй, для мальчика, но слишком замечателен, чтобы называть его парнем. И я слишком хорошо его знаю, чтобы называть молодым человеком. Так что назову его просто – Чарли.

Я открыла книгу на странице, где закончила читать, и продолжила.

– Я хочу, чтобы он вернул меня домой, в Канзас, – произнесла Дороти.

Тут уж фермер удивился и спросил:

– Канзас? А где его искать?

– Не знаю, – ответила Дороти грустным голосом. – Но там мой дом, а значит, где-то же он должен быть!

Я погружалась все дальше и дальше в историю, как вдруг голос где-то на заднем плане вернул меня к реальности. Я подняла голову. Чарли стоял перед стойкой. В глазах удивление, рот слегка приоткрыт.

– Блю, смотри, – произнес он, указывая на распахнутую дверь. Я взглянула туда.

Шел снег. Он был таким густым, что я не могла видеть ничего дальше тротуара. Снег сделал город чище, избавив от уродливых серых скамеек, мусорных баков и унылых зданий. И вдруг мир стал прекрасен. Я медленно закрыла книгу и поднялась на ноги.

– Ты хочешь выйти? – спросил Чарли.

Я посмотрела на него, потом снова на снег и кивнула. Взяла рюкзак, и мы вышли на улицу. Холод, словно крошечные лезвия, врезался в кожу. Снег будто стал занавесом, скрывавшим мой страх. Я вдруг отпустила рюкзак, он шлепнулся на землю. А я понеслась вместе с Чарли по кварталу, как ребенок. Как настоящая девочка. Никогда я раньше ни с кем себе такого не позволяла, разве что с Олли. Я никого не видела. Мои поношенные ботинки промокли, а пальцы грыз мороз. Я набрала в ладони снега, бросила в воздух. Снежинки падали на мои темные волосы, покрывая все вокруг.