Вирджиния Эндрюс - Руби

Искренне ваш,

Несколько мгновений мы с бабушкой Кэтрин не могли сказать ни слова и лишь глядели друг на друга. Потом она просияла такой счастливой улыбкой, какой я не видела на ее лице никогда прежде. Закрыв глаза, она прошептала короткую благодарственную молитву. Я тем временем недоверчиво таращилась на чек, словно опасаясь, что он растает у меня в руках.

– Бабушка, неужели это правда! Двести пятьдесят долларов! За одну картину!

– Я говорила тебе, что так будет! Говорила! – повторяла бабушка. – Интересно, кто ее купил? Он не написал?

Я покачала головой.

– Ну, это не важно, – продолжала бабушка. – Главное, теперь твоя картина будет висеть в доме какого-нибудь богатого человека. Его друзья, тоже богатые креолы, увидят ее и пойдут в галерею, чтобы посмотреть другие твои работы, узнать, кто ты. А там этот самый Доминик расскажет им о художнице Руби Лэндри, – заключила она, сияя.

– А теперь слушай меня внимательно, бабушка, – произнесла я непререкаемым тоном. – На эти деньги мы с тобой будем жить. Я не хочу, чтобы ты прятала их в сундук, на будущее.

– Может, какую-то часть нам и придется потратить, – кивнула бабушка. – Но и приберечь что-нибудь тоже необходимо. Очень скоро тебе понадобятся деньги на дорогу, на приличную одежду и обувь.

– На какую дорогу, бабушка? – удивленно спросила я.

– Ты должна отсюда уехать. И сделаешь это, – веско изрекла она. – А сейчас надо хорошенько отпраздновать твой успех. Думаю, гумбо с креветками – самое подходящее блюдо для такого случая. А на десерт… – бабушка помедлила в задумчивости, – а на десерт я, пожалуй, испеку королевский торт.

Этот торт с разноцветной сахарной глазурью я любила больше всех бабушкиных кулинарных шедевров.

– Пригласим на обед миссис Тибодо и миссис Ливадис, – продолжала бабушка. – Буду хвастаться моей талантливой внучкой, пока они обе не лопнут от зависти. Но прежде всего сходим в банк, получим деньги по чеку.

Впервые за несколько месяцев я ног под собой не чуяла от радости. Я видела, как счастлива бабуш ка, и это делало меня еще счастливее. О, если бы толь ко я могла поделиться этой радостью с Полом! Все лето я видела его только в церкви и один-единственный раз – в городе, когда ходила за продуктами. Выйдя из магазина, я увидела Пола: он сидел в отцовской машине, которая стояла напротив, у банка, и смотрел в мою сторону. Я надеялась, он улыбнется, но в это мгновение из дверей банка появился его отец, и Пол резко отвернулся. Машина сорвалась с места. К моему великому разочарованию, Пол даже не оглянулся.

Мы с бабушкой отправились в город обналичить чек. По пути заглянули к миссис Тибодо и миссис Ливадис и пригласили их на праздничный обед. Когда мы вернулись, бабушка принялась за стряпню с давно забытым пылом. Я помогала ей готовить и накрывать на стол. Бабушке очень хотелось произвести впечатление на своих подруг, и она поместила посреди стола пачку двадцатидолларовых купюр, перевязанную красной шелковой лентой. В ответ на удивленные расспросы наших гостий она с гордостью поведала, каким образом я получила эти деньги. Сказать, что миссис Тибодо и миссис Ливадис были поражены, означало не сказать ничего. Многим в нашей бухте и за месяц не удавалось заработать таких денег.

– Меня это ничуть не удивляет, – заявила бабушка. – Я всегда знала, что Руби станет знаменитой художницей.

– Ох, бабушка, пока до этого еще далеко, – пробормотала я, смущенная всеобщим вниманием.

– Ты на верном пути и непременно станешь известной, только подожди, и увидишь, – предрекла бабушка Кэтрин.

После этого все принялись за гумбо. Разговор перешел на различные кулинарные рецепты. Удивительно, сколько существует рецептов приготовления гумбо, думала я. У каждой женщины в нашей бухте есть свой рецепт. Меня забавляло, с какой горячностью бабушка и ее подруги отстаивали ту или иную комбинацию ингредиентов, способ получения наилучшего ру. Застольная беседа стала еще оживленнее, когда бабушка достала домашнее вино, которое берегла для особых случаев. Одного бокала хватило, чтобы голова у меня пошла кругом, а щеки зарделись. Но бабушка и ее подруги опрокидывали бокал за бокалом, словно это была вода.

Вкусная еда, вино, веселые голоса и смех напомнили мне те счастливые вечера, когда мы с бабушкой вместе ходили на вечеринки и гулянья. Больше всех праздников я любила тот, что назывался «Цыпленок для новобрачных». На этот праздник каждая женщина приносила цыпленка, чтобы в доме молодой четы всегда царило изобилие. Столы ломились от угощения, играла музыка, все танцевали и веселились. Бабушка Кэтрин, целительница и знахарка, всегда была на таких сборищах почетной гостьей.