Вирджиния Эндрюс - Руби

Бо в ответ лишь сокрушенно вздохнул. Я понимала, как ему тяжело. Зато Жизель была на седьмом небе от счастья. Узнав от Дафны, что я осуждена на домашний арест, она едва не выпрыгнула из своего инвалидного кресла. Даже миссис Уоррен заметила, что Жизель стала меньше капризничать и жаловаться.

– Я просила маму показать мне этот рисунок, – сообщила она, когда я заглянула к ней в комнату. – Но она сказала, что уже разорвала его. Ты должна рассказать мне эту историю во всех подробностях! Как тебе удалось заставить его раздеться? В какой позе он стоял? Он ведь… ничего не прикрывал, верно? И ты все нарисовала?

Я покачала головой:

– Мне не хочется об этом говорить.

– А мне хочется! – заявила она. – Пока вы там развлекаетесь нагишом, я целыми днями делаю дурацкие упражнения под надзором сиделки-садистки! А в свободное время занимаюсь с учителями! Имею я право хотя бы послушать про твои шашни? Давай рассказывай! Что ты сделала, когда закончила рисовать? Тоже разделась? Отвечай!

Как бы мне хотелось рассказать ей обо всем без утайки! Будь она мне настоящей сестрой, с какой радостью я доверилась бы ей и попросила совета! Но я знала: Жизель способна лишь на злорадство. Слушая меня, она будет упиваться моей болью и унижением.

– Не буду я ни о чем рассказывать, – отрезала я и пошла к дверям.

– Будешь! – завизжала она. – Будешь как миленькая! Иначе я всем расскажу, что ты ходила к колдунье и навела на меня порчу! Рассказывай, Руби, иначе пожалеешь!

Я знала, она способна привести свою угрозу в исполнение. Если папа узнает о моем кошмарном поступке, пучина депрессии поглотит его окончательно. Мысль об этом заставила меня вернуться. Собственная откровенность завела меня в ловушку, и теперь мне оставалось лишь уступить натиску Жизель.

– Так я и знала! – заявила Жизель, выслушав мой рассказ, который она то и дело перебивала самыми бесцеремонными вопросами. – Он затащил тебя в койку. Узнаю старину Бо.

– Зачем ты так говоришь? – возразила я. – Мы оба этого хотели. Мы любим друг друга.

Жизель расхохоталась:

– Бо Эндрюс способен любить только одного человека на свете – себя самого! Если ты до сих пор этого не поняла, ты просто дура набитая!

Губы ее искривились в ехидной ухмылке.

– Подай-ка мне судно! Я хочу писать.

– Возьми сама, – бросила я и отвернулась.

– Руби!

Но я, не оборачиваясь, выбежала из ее комнаты, ворвалась к себе и бросилась на кровать. Даже останься я в бухте, с дедушкой Джеком и Бастером Трахау, вряд ли мне пришлось бы вынести столько унижений! От жалости к себе я зарыдала, зарывшись лицом в подушку.

Несколько часов спустя в дверь постучали. Я села, вытерла слезы и крикнула: «Входи!», уверенная, что это отец. Но, к моему удивлению, в комнату вошла Дафна. Она остановилась в дверях, скрестив, по обыкновению, руки на груди. Однако, судя по выражению лица, на этот раз она не собиралась обвинять меня в каких-то новых прегрешениях.

– Я много думала о тебе и о том, как с тобой поступить, – произнесла она ровным, размеренным голосом. – Разумеется, мое мнение о твоем характере и поведении не изменилось. Я по-прежнему убеждена, что ты заслуживаешь самого строгого наказания. Тем не менее я решила, что поступлю справедливо, дав тебе возможность оправдаться в глазах отца. Если захочешь, можешь доказать ему, что искренне раскаиваешься. Ты готова воспользоваться подобной возможностью?

– Да, да, – торопливо закивала я. – Что нужно сделать?

– В субботу у твоего дяди Жана день рождения. Обычно Пьер навещает его в этот день. Но в том состоянии, в каком он находится сейчас, ему не до визитов в клинику. Значит, эта обязанность ляжет на меня – как и все прочие тягостные и неприятные обязанности. Я полагаю, если ты будешь меня сопровождать, твой отец оценит этот поступок по достоинству. Разумеется, Жан не поймет, кто ты такая, и примет тебя за Жизель, но все же…

– Я с радостью поеду с вами! – воскликнула я. – Мне давно этого хотелось!

– Вот как? – Дафна, сжав губы в одну линию, смерила меня подозрительным взглядом. – Тем лучше. Мы отправимся туда в субботу утром. Оденься соответствующим образом. Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да, мама. Спасибо.

– Да, вот еще что… – бросила Дафна перед уходом. – Ничего не говори Пьеру. Ни к чему волновать его попусту. Мы расскажем ему все, когда вернемся.

– Хорошо, – согласилась я.

– Надеюсь, ты меня не подведешь, – изрекла она на прощание.

Когда за ней закрылась дверь, я едва не запрыгала от возбуждения. Наконец-то мне выпала реальная возможность сделать хоть что-нибудь для отца! Когда мы вернемся из клиники, я непременно опишу ему встречу с Жаном как можно подробнее. И может быть, в его потухших глазах вновь вспыхнут радостные огоньки. Подойдя к шкафу, я принялась перебирать платья, решая, какое «соответствующим образом» будет выглядеть во время визита в клинику.