Сергей Кузнецов - Серенький Волчок

– Ты что? - сказала Маша. - Кто не узнает? Это же люди, с которыми ты работаешь. Ну, твои друзья. И Гена, и все остальные. Ты что, их обмануть хочешь?

– Ты ничего не понимаешь, - сказал Иван. - Все деньги в этой стране так и делались: на разнице курсов, на везении, на том, что кто-то знал больше и это использовал. При чем тут - друзья, не друзья?

– Это была Лизина схема, - сказала Маша. - А Лиза сейчас ждет ребенка. Ей нужны эти деньги.

В этот момент Иван понял, что ничего не сможет объяснить Маше. Эти люди - его друзья, и он не должен их обманывать. Все проще простого, будто и не было последних десяти лет жизни. В этот момент для Ивана Билибинова кончились девяностые.

– Да ладно, - сказал он, - я пошутил. Ты что, решила - я всерьез? Возьми мой мобильный, набери Лизу, скажи ей.

Проснулся Горский от телефонного звонка. Документы были готовы, и ему надо было срочно вылетать назад, Йен звонил каждый день, поторапливал, говорил, все уже на мази. Горский тянул время, чтобы увидеться на прощанье с Машей, старался чем-нибудь себя занять, вчера до ночи пил "Макаби" с Женей, с утра невозможно было проснуться, и он не сразу сообразил, что Женя уже на работе и, значит, трубку поднимать ему. Просыпаться не хотелось: на этот раз никаких кошмаров не снилось, сон был скорее идиллический - он сидел в своей московской квартире, слушал "Future Sound of London" и ждал в гости Антона, Никиту и Олега, которых не видел много лет. Похоже, дело происходило года четыре назад, когда полупарализованный Горский был прикован к инвалидному креслу, но во сне он расхаживал по квартире, рассматривал картинки на стенах, менял компакты в аудиоцентре и вообще радовался московской жизни. И вот, когда во сне ему должны были позвонить в дверь, наяву раздался телефонный звонок.

Звонила Маша. Она нашла деньги. Вот и хорошо, сказал Горский, все еще не до конца проснувшись, вот и славно. Маша рассказывала, что теперь они выяснили: в последний день жизни Волков забрал деньги, поменял их на доллары, поехал к старой подруге за город, трахнул ее и оставил у нее сумку с деньгами. Он позвонил Ивану и сказал, что все компактно упаковал, а утром собирался забрать деньги. Может, он не хотел держать такую сумму дома, а может, просто боялся везти деньги из Подмосковья поздно вечером, кто теперь разберет.

– А домой к нему приехала Таня, - уточнил Горский. - И, если верить ей, они тоже… - Горский зевнул и окончательно проснулся, -…занимались сексом.

Вот ведь, подумал Юлик, было в моей жизни три убийства, которые я непонятно зачем расследовал. И каждый раз выяснялось, что жертва спала со всеми подряд. Интересно, это выяснится про любого, если покопать? А может эти, которые будущие жертвы, так спешат взять от жизни побольше, потому что знают, что им мало осталось? Или - наоборот - так растрачивают себя, что гибнут раньше? В конце концов, подумал Горский в утреннем озарении, может, моего ангела-хранителя, который посылает мне эти истории, просто возбуждает сюжет про смерть и промискуитет?

Интересно, думала в это время Маша, Волков успел между двумя барышнями хотя бы душ принять?

– Неудивительно, - сказал Горский, - что при таком образе жизни Волкову только и оставалось плыть по течению.

– Почему?

– Ты только прикинь. Он сплел такую запутанную сеть отношений, что вся его энергия должна была уходить на то, чтобы эту сеть поддерживать. Чтобы Таня, Света, Лиза, Даша, кто там еще, не вцеплялись друг другу в волосы, чтобы все если не любили, то хотя бы мирились с существованием друг друга. Я думаю, Волков просто хотел, чтобы его любили, - и хотел этого так сильно, что его желание засасывало, как в воронку, всех, кто с ним соприкасался.

– Мы все хотим, чтобы нас любили, - сказала Маша.

– Как правило, нам хватает чтобы нас любил тот, кого любим мы, - ответил Горский. - А Волкову надо было, чтобы его любили все, кого он встречал. Помнишь, в "Бардо Тедол" описан мир голодных духов, прета-лока? Его обитатели никогда не могут насытиться. Боюсь, душа твоего Сережи Волкова сейчас направляется к этому миру. Или уже достигла его, лень дни считать.

– Может быть, - сказала Маша, - он хотел всеобщей любви, потому что любил всех?

– Может быть, - согласился Горский. - Но я всегда считал, что любовь не решает никаких проблем. Любишь ли ты, любят тебя, все это неважно. Вот и Волкова убили в конце концов, несмотря на всю любовь. Я вот подумал, - оживился Горский, - ведь даже Иван мог его убить. Например, из зависти.

– Почему - из зависти? - возмутилась Маша. - Поверь, я немного представляю себе Ивана, в нем нет никакой зависти.