Сергей Кузнецов - Серенький Волчок

Когда Людмила Петровна ушла, Иван сказал:

– На самом деле сюда не за едой ходят. Кухня хорошая в "Ностальжи".

– Зато здесь демократичней, - сказал Абросимов. - А то я не люблю, когда рядом со мной два официанта весь обед стоят.

– И вообще, - заметил Майбах, - "Петрович" - это клуб, а "Ностальжи" - все-таки ресторан. В клуб ходят не есть, а общаться. У нас с Абросимовым есть мечта…

– …клуб "Русские сказки". Или даже - "Советские сказки", не в названии суть.

– А главное, - вновь перехватил инициативу Денис, - чтобы там было все про Чебурашку, Крокодила Гену, Дядю Федора…

– …короче, как у нас в офисе, - закончил Абросимов.

Они сидели с двух сторон от Маши, словно два пажа, телохранителя или официанта из дорогого ресторана, о котором только что говорили. Подвигали ей сухариков, уговаривали выпить пива, она ведь не за рулем, а это русское пиво, научились варить, конкурируют на местном рынке с чехами и немцами, но можно и "Гиннес", он тут тоже есть, это как Маша хочет, они сейчас подойдут к стойке и закажут, чтобы не ждать официантку. Маша была тронута, хотя чувствовала себя немножко странно, будто снова стала маленькой заболевшей девочкой, вокруг которой суетятся взрослые, подносят питье, предлагают полежать немного, рассказывают сказки и целуют в лоб, чтобы узнать температуру, которой она не чувствует.

– А я вот хотела спросить, - сказала она, - почему вы вашего начальника зовете крокодилом? Он совсем не похож.

– Не крокодилом, а Крокодилом Геной, - поправил Абросимов.

– И внешнее сходство не главное, - сказал Денис, - мы стремимся ухватить внутреннюю суть. Дать подлинное имя, понимаешь?

Маша кивнула. Марик говорил ей про подлинное имя не реже, чем про тетраграмматон, четырехбуквенное имя бога, о котором, по его словам, полагалось знать каждой еврейской девушке.

Принесли еду. Сюрприз оказался рюмкой водки с селедкой. Маша уже начала пить пиво, поэтому водку отставила и сделала еще глоток "Балтики". Она чувствовала, как рассасывается напряжение, которое не покидало ее с самого утра. Как все-таки хорошо, что она не осталась одна в гостинице, а ребята утащили ее ужинать. Совсем ведь, если вдуматься, чужие люди, но как приятно, а?

– Семин - Крокодил Гена, потому что он строит наш Дом Дружбы, - сказал Денис.

– Лиза Парфенова - Лиса Патрикеевна, потому что она хитрая.

– Наш начальник Федор Поляков - Дядя Федор, потому что мы - пес и кот.

– Шарик и Матроскин, - пояснил Абросимов.

– Таня, Света и Аля - три поросенка…

– …потому что всегда вместе.

– До тех пор, пока не рассорились, - добавил Денис.

– Наташка Черепахина - Чебурашка, потому что уши, - сказал Абросимов.

– Тссс! - Денис приложил палец к губам. - Это неприлично.

– Про уши? - спросила Маша, - у нее все в порядке с ушами.

– Ты просто ее невнимательно рассматривала, - сказал Денис.

– У нее большие попины уши, - зловеще зашептал Абросимов.

Они замолчали, как по команде. Рассказывали явно не первый раз - видимо, сказалась практика.

– Что это такое? - спросила Маша. - Где у попы уши?

– Французы их еще называют "рукояти любви", - сказал Денис. - Ну, такой профиль бедер.

– Еврейского, кстати, типа, - добавил Абросимов.

– Вы мне просто голову морочите, - рассмеялась Маша.

– Нет, мы серьезно, - сказал Абросимов. - Вот Иван не даст соврать.

Только тут Маша заметила, что Иван с их прихода в "Петрович" не сказал почти ни слова. Она вспомнила Прагу - наверное, он всегда ведет себя так: задаст вопрос и снова замолчит. После Марика, три года тараторившего без умолку, и Горского, поминутно восклицавшего "а помнишь?", приятно было сидеть рядом с немногословным человеком.

– А Иван у вас кто? - спросила она.

– Я у них Иван-Царевич, - сказал Билибинов, - а Сережа был Серый Волк. Потому что мы были друзья.

Денис снова накрыл ладонью Машину руку, и тут Маша поняла: все они считают, что она - Сережина невеста, у нее горе, и они должны хоть немного отвлечь ее от грустных мыслей. Сказать им, что ли, правду? Но зачем? Пусть, рассказывая всякую ерунду и думая, что отвлекают ее от страшных мыслей, отвлекутся сами. Ведь работали с Сережей вместе, были друзьями, тяжело им, наверное, сейчас.

– Это ничего, что мы тебя сюда вытащили? - тихо спросил Денис, а Иван с Вадимом уставились в разложенный на столе старый "Огонек", словно впервые его видели.

– Нет, нет, как раз спасибо, - ответила Маша. - Все хорошо, ребята, вы не волнуйтесь.

Вдруг на мгновение она ощутила щемящую грусть, словно Сережа и впрямь был ее женихом или хотя бы очень близким человеком. Может, пиво так действует? подумала Маша и тут услышала женский голос, немного пьяный. Высокая крашеная блондинка, сразу бросаются в глаза длинные пальцы, все в серебряных кольцах, потом - обнаженные до плеч руки, а потом уже - худое лицо с ярко накрашенными губами.