Александр Папченко - Кузнечик

— Швартовы, сударыня, швартовы, — сказал дед.

— А еще… — проговорил Тимка и чуть покраснел, — возьмем Альку? А?

— Какую такую Альку? — не понял дед.

— Ну, Ольгу с шестнадцатой… С которой я в пионерский лагерь в прошлом году ездил.

Дед поглядел на Тимку и неожиданно легко согласился:

— Альку так Альку. Отпустят — возьмем.

— Ты не бойся, дед. С тобой кого хочешь отпустят, — повеселел Тимка. — У тебя вид представительный. На такой вид самый нервный родитель может смело положиться.

Алькины родители оказались людьми мнительными и м упора закомплексованными. Но в конце концов безупречная репутация Евгения Ивановича сыграла свою роль: Альку отпустили, Алька, восхищенно глядя на деда, за-скакала на одной ноге и вдруг ткнула Евгения Ивановича носом куда-то в ухо. Поцеловала, значит.

— Ну вот, — смущенно сказал дед, — еще не поехали, а уже чувствую себя достаточно глупо.

— Евгений Иванович, вас все боятся, — защебетала Алька, забираясь на заднее сиденье. — Абсолютно все. Даже тетя Тамара. Как только увидит вас, сразу синеет и говорит, я в другой раз зайду. А я вот нисколечко. Тимка может подтвердить.

Дед поглядел на Тимку. Тимка посмотрел на деда, вздохнул и подумал: «За что я только люблю тебя, Алька?»

— Такая скучища сидеть дома, когда все в лагере, — продолжала щебетать Алька, — Ларка тоже в лагере. Не знаете Ларку? К ней еще дядя приезжал из Калининграда.

— Мадемуазель, — сказал дед и добавил многозначительно: — Вы же не хотите, чтобы я посинел, как тетя Тамара?

— Нет, — подтвердила Алька и сделала печальную мину.

— Тогда не отвлекайте меня от дороги. Иначе первый же столб — наш…

Наконец-то в машине стало тихо.

Тимка смотрел на красивое Алькино лицо и думал о превратностях любви. А дед сказал через какое-то время:

— Мы,мужчины, иногда совершаем ошибку, доверяя нашим чувствам. Да.

Тимка покраснел.

Но вот город кончился. Дед приосанился и добавил газу. Впереди было пустынное шоссе. Точнее, почти пустынное. Скользила нанизанная на липкую асфальтовую струну оранжевая бусинка-автомобиль далеко-далеко впереди. И все.

Дед строго глядел на ускользавшую под капот дорогу — он к ней относился снисходительно, но с уважением.

— Как автомобилист со стажем, — сказал дед, — замечу, что профессионала от любителя отличает такое ценное качество, как хладнокровие. Дорога не любит ухарей. Знавал я их множество, и все они закончили печально.

— Правильно, — вставила Алька, — дорожные правила для того и пишутся, чтоб их соблюдать. Вот у нас в классе тоже есть правила…

Но дед не дал ей развить мысль.

— Но когда я вижу, молодые люди, впереди самоуверенного зануду, — проговорил дед, — который полагает, что ему позволено битый час мозолить мне глаза и пылить в лицо, я прибавляю скорость.

Впереди, как и час назад, двигалась оранжевая точка. То ныряла в ложбины, надолго исчезая, то вновь неожиданно вспыхивала на вечернем солнце.

— Если не умеешь ездить, сиди дома, — проворчал дед. — Между прочим, — обращаясь к Альке, сказал он, — я бы вам посоветовал заняться бутербродом. Запах сыра и колбасы помогает мне сосредотачиваться.

— Да, — подтвердил Тимка. — Дед лучше врубается в дорожную ситуацию, если рядом жуют. А мы сейчас идем на сложный обгон…

— Обгон… — дед презрительно хмыкнул. — Какой это обгон… Так, разминка в начале пути. Сейчас я эту оранжевую жестянку сделаю за… полчаса.

Оранжевую жестянку сделали с перевыполнением графика, за 26 минут. Причем так славно, что Алька еще долго потом сидела восторженная и уже добровольно поглощала бутерброд за бутербродом. Тимка даже начал волноваться за ее здоровье… А иначе какая же это любовь?

Мелькали по обочинам золотистые стволы сосен. Небо лежало на их широких ветках. Терялся в медово-золотистой глубине солнечный свет. Длинные тени легли поперек дороги. И оттого дорога превратилась в «зебру». Все в мире было славно и покойно.

Тимка задумчиво смотрел в окно. За окном все было знакомое и какое-то привычное, словно дома. Привычно и на своих местах стояли деревья. Летели вечерние узкие оранжевые облака. А на заднем сиденье очень хорошо молчала Алька. Тимка поглядел в зеркало над водительским местом. Алька, кажется, дремала. и красиво улыбалась. Именно так красиво улыбались все девчонки, которые нравились Тимке.

Место для ночлега выбрали неподалеку от дороги, на берегу неширокой речки, где пели лягушки. Едва открыли дверцы машины, как налетели комары. Из-за комаров пришлось срочно разводить костер. Алька скакала на одной ноге вокруг костра и, отмахиваясь от мошкары, громко пела: