Алекс Тарн: В поисках утраченного героя

Карп всучил мне аванс, или, по его выражению, «оплаченный минимум»; я честно отказывался, но он настоял. Помню, взяв деньги, я испытал незнакомое и неприятное чувство, будто кого-то одурачил. Подумать только, я — кого-то, а не наоборот, как это бывает обычно! Должен заметить, что второй, более привычный вариант всегда нравился мне существенно больше: и людям радость, и тебе спокойствие — никто не заявится с претензиями.

Но я зря торопился с выводами: как раз претензий мне предстояло услышать на сумму, многократно превышающую полученный аванс. Уже первая наша встреча не предвещала ничего хорошего. Помню свою растерянность, когда в ответ на приветствие Коган лишь сурово покачал плешивой головой. Я даже успел предположить, что сын забыл предупредить старика о моем приходе, но в следующий же момент мой клиент гневно прищурился и произнес тоном общественного обвинителя:

— Вы опоздали на семь с половиной минут!

Нечего и говорить, что я онемел от удивления. В наших краях исчисляемые в минутах опоздания не считаются за таковые в принципе. Да и какая ему разница, старому хрычу, — часом раньше, часом позже? Можно подумать, что есть куда торопиться в восемьдесят семь лет…

— Семь с половиной… — дружелюбно улыбнулся я, стараясь смягчить шуткой неприятную атмосферу конфликта. — Еще минутка — и было бы кино.

Старик Коган с нескрываемым отвращением дернул уголком толстогубого рта.

— Идите за мной! — скомандовал он и не оглядываясь двинулся в глубь дома. — Если вы еще раз опоздаете, я буду вынужден вычесть штраф из вашей зарплаты.

Я подавил в себе желание уйти сразу: вмиг проглоченный аванс привязывал меня к старику Когану крепче якорной цепи. Счет в банке краснел безнадежным минусом, подвисали долги по ссудам, алименты… — мне просто не с чего было вернуть Карпу его чертовы деньги. Натянув на лицо выражение бодрой готовности к любым неожиданностям, я последовал за стариком в его комнату на втором этаже. По лестнице он поднимался очень легко и вообще казался существенно моложе своего преклонного возраста. Я приуныл: судя по всему, нечего было и надеяться на то, что мой мучитель быстро устанет и отпустит меня восвояси.

Мы сели: он — в кресло, я — на брезгливо указанный мне стул, и Коган немедленно сказал:

— Так. Начнем.

Этот паук не желал терять ни секунды рабочего времени.

— Вот здесь файл, — он взял со стола дискетку и протянул ее мне. — Семьсот пятьдесят страниц, шрифт десять. Вы прочтете их к нашей завтрашней встрече…

— Нет.

— Что? — изумленно переспросил он.

— Нет, — повторил я с максимальной твердостью. — Так быстро я не читаю. Учитывая попутную правку, не более пятнадцати страниц в час. Семьдесят пять в день.

Широкое, изрытое оспой лицо старика недоверчиво сморщилось.

— Вы работаете всего пять часов в сутки? На большее не способны?

— При всем уважении, Эмиль Иосифович, у меня есть и другие дела.

Мой ответ покоробил его своей наглостью; глаза метнули молнии, толстый шрам на лысой макушке побагровел, старик набрал в грудь воздуху, но вовремя опомнился: в данном случае законная правота была на моей стороне.

— Так, — сказал он, с неожиданной легкостью стравливая давление гнева. — Так. Значит, вам потребуется всего десять дней.

Ага. Как же, разбежался. Я злорадно ухмыльнулся прямо в его не по-стариковски толстую морду.

— Четырнадцать. По субботам здесь не работают… — я выдержал издевательскую паузу и для верности добавил чудный совковый канцеляризм. — Согласно трудового законодательства.

Если бы Коган выгнал меня прямо сейчас, за мной оставалось бы полное моральное право не возвращать Карпу аванс — по крайней мере, не возвращать сразу. Ведь разрыв контракта произошел бы не по моей вине. Увы, этим надеждам не суждено было осуществиться: передо мной сидел слишком опытный противник. Он подрагивал толстыми щеками, багровел шрамом, но не произнес ни одного лишнего слова, просто сидел и смотрел в пол, терпеливо перерабатывая свою черную злобу в полезные виды энергии. Мы не провели вместе и семи с половиной минут, но уже ненавидели друг друга на полную катушку.

Наконец Коган кивнул.

— Так. Значит, две недели. Но это еще не все… — он поднял палец, предупреждая мой напрашивающийся вопрос. — Ваша работа не ограничится обычным редактированием. Я должен убедиться, что вы делаете это достаточно сознательно.

— Сознательно? Это как?

Старик пожевал губами.

— Насколько я успел узнать, вас привезли сюда в раннем детстве.