Оксана Робски - Устрицы под дождем

Они смеялись, говорили, что она мало изменилась, показывали на свои фотографии, узнавали знакомых, встречали актеров, фотографировались с ними для прессы, громко чокались бокалами с шампанским, всем своим видом изображая, что отменно проводят время. И действительно, атмосфера на выставке была очень доброжелательной и приятной.

– Аркаша! А твои фотографии? Они здесь есть? – смеясь спросила жена Вовчика. – Пойдемте смотреть Аркашины фотографии!

Ангелина Петровна бросила на Аркашу быстрый испуганный взгляд.

Аркаша немного покраснел. Надменно повернул к ней голову.

– Я не звезда, – сказал он.

– Просто, когда были пионеры, Аркаша еще не родился, – улыбнулась Ангелина Петровна.

– Что ты хочешь этим сказать? – медленно спросил Аркаша.

У Ангелины Петровны в сумке зазвонил телефон. Она схватилась за него, как за спасательный круг, как машинально хватается за него даже тот, кто умеет плавать.

– Посмотрите – Федя! – воскликнул кто-то, и вся компания двинулась к следующему стенду. Под звонкие звуки горна.

– Алло, – сказала Ангелина Петровна, глядя Аркаше в глаза. Он не пошел со всеми, он остался с ней, с Ангелиной.

– Да, да, все нормально… ее сознание было довольно долго недоступным. Но сейчас она вполне адекватна… да… да…

Аркаша развернулся и ушел. Ангелина Петровна, не прекращая разговор, побежала за ним.

– Я все понимаю… Я думаю, еще несколько дней… но мы ведь с вами и не оговаривали сроки… Я говорила, что не могу гарантировать… но знаете… как поведет себя психика – спасибо… нет… мой профессионализм здесь ни при чем…

Аркаша распахнул стеклянную дверь на улицу, чуть не стукнув ею по Ангелине.

– …Да… я надеюсь, вернее, уже почти с уверенностью могу сказать, все будет хорошо… мы в контакте… договорились… хорошо. Хорошо, давайте милицию. Да, мы ее подготовим. До свидания…

Аркаша сел в такси. Ангелина Петровна стояла на улице и смотрела ему вслед.

– …Мне тоже всегда приятно… Спасибо.

Она убрала телефон в сумку.

Села в свою машину. Включила зажигание. Смеркалось. Надо было ехать домой – спать.

Маруся надеялась, что дома никого не окажется. Зря.

Мать была дома.

Вскинула на нее глаза, промолчала.

– Привет, – буркнула Маруся и сразу прошла в свою комнату.

– Привет, – прозвучало уже за захлопнутой дверью.

Упала на диван. Свернулась калачиком. Дома.

Шаги матери около двери.

Неужели будет выяснять отношения?

В последний раз они расстались, когда Маруся получила пощечину. Что она тогда сказала? Маруся не помнила. Ничего особенного. Но как раз ничего особенное ее мать обычно и считала самым важным.

Дверь в комнату тихонько приоткрылась.

Маруся успела закрыть глаза, притвориться спящей.

– Мы там тебе суши купили, – сказала мать, видимо, не поверив в то, что Маруся спит. – Только не знаю, понравятся? Из нашего супермаркета у метро.

Маруся упорно не открывала глаза. Признаваться, что притворяется, не хотелось.

Мать подождала немного и вышла.

Ничего себе, суши купили…

Раньше называли это гадостью и даже пробовать отказывались. Наверное, и сейчас не пробовали. Для Маруси купили. Откуда такая забота?

Можно себе представить суши из супермаркета у метро.

Снова материны шаги.

Видимо, разговора не избежать. Ну, ладно.

Маруся села на диване, скрестив ноги.

– И знаешь, что еще? – спросила мать. Неужели мацареллу? Или крабовые фаланги?

Маруся молча ожидала ответа. Всем своим видом демонстрируя то, что не считает особым материнским подвигом покупать дочери ту еду, которая ей нравится.

– Если ты хочешь жить отдельно, живи. Мы согласны.

Она вышла.

Маруся не шевелилась.

Ну и отлично. Может быть, именно этого она и добивалась. Отец купит квартиру, даст денег… Или вообще в Лондон переехать? Вся тусовка сейчас в Лондоне.

А пока будет покупать, можно снимать. На Тверской. Поселюсь там с моей Великой Первой Любовью. И куплю собаку. Лысую китайскую собачку.

Она набрала его номер.

– Наконец-то! – закричал он. – Куда ты пропала? Я сбился с ног разыскивать тебя!

– Привет, – сказала она, расплываясь в довольной улыбке.

– Где ты была? – протянул он обиженно.

– У меня были кое-какие… – Она хотела сказать: «неприятности», потом «проблемы», но решила, что слово «дела » будет самым подходящим. – Дела.

– А позвонить нельзя было? – Его голос был все еще наигранно обиженным.

– Нельзя. Извини.