Михаил Башкиров - Страсти обыкновенные

Бедный сэр Чарльз.

Месяца три назад Кирилл приволок от тренера щенка шотландской овчарки, но через две недели его отдали знакомым. Он испортил палас, тапочки, сумку Кирилла и плед.

Сластенова изредка поглядывала на японский календарь и вспоминала икону.

И вот настал долгожданный час. Их всей дружной семьей пригласили в музей на торжественное открытие выставки древнерусского искусства. Отреставрированная чудотворная ждала своих благодетелей в одном из тихих залов.

— Я волнуюсь, — Сластенова отдала шубу мужу. — Очень волнуюсь.

Сластенов пробился к барьеру. Сейчас здесь пахло не чаем, а духами. Женщина в синем халате сунула Сластенову номерки.

— Главное, чтобы там была табличка с нашей фамилией, — Кирилл первым поднялся по лестнице.

Супруги поспешили за ним. Сластенова приготовила на всякий случай платочек, а Сластенов крутил пальцами в кармане пластмассовый номерок.

У витража их встретила сама Александра Филипповна.

— О вас будет очерк в газете и, возможно, фотография, — Александра Филипповна втиснулась между супругами и повела их наверх.

Кирилл окинул взглядом витраж, поправил галстук — на облаке отразилась его физиономия — и пошел следом, предвкушая реакцию класса на газетную заметку.

На шее музейного работника подрагивала золотая цепочка. Музейный работник что-то неустанно говорила, поворачивая лицо то в сторону отца, то в сторону матери.

В зале толпился народ, но все почему-то сбились в один угол. Сластенов было направился туда, но Александра Филипповна вцепилась в его локоть, и они завернули в какой-то закуток и остановились перед рядом икон.

— Смотрите, здесь табличка с нашей фамилией, — Кирилл ткнул пальцем в крайнюю икону.

— Надо же, красотища какая, — Сластенова приложила платок к губами.

— Пришлось снять более поздние наслоения, кое-какие важные детали были записаны, к тому же обратите внимание, как раскрыт первоначальный фон… Правда, сюжет не нов, да и манера письма традиционна, но наш музей имел только две похожие вещи… Кстати, они тоже в экспозиции… Пройдемте…

— Что-то мне не нравятся глаза, — Сластенов остался у иконы. — Те были вроде с гневом, а эти спокойные.

— Надо было содрать с них деньги, — шепнул Кирилл отцу. — Но подновили они ее здорово.

— А кто занимался реставрацией, скажите пожалуйста? — Сластенов догнал жену и Александру Филипповну.

— Я лично, — Александра Филипповна грустно улыбнулась. — Объект был в очень тяжелом состоянии. Осыпи, шелушение, утраты, копоть…

— Огромное вам спасибо за упорный труд, — Сластенова тронула платочком глаза. — Я буду часто приходить сюда…

Потом была долгая и обстоятельная беседа с корреспондентом. Правда, не фотографировали. После смотрели «шедевры» — ими всегда гордился музей, и сегодня здесь скапливалась публика. Александра Филипповна громко и упоительно рассказывала персонально Сластеновым о значении каждого сюжета. Закончив показ, проводила Сластеновых до раздевалки, пригласила бывать почаще и солидно ушла по лестнице.

В своем кабинете Александра Филипповна посмотрелась в карманное зеркальце, подкрасила губы и только затем сняла телефонную трубку и, не торопясь, кончиком заколки набрала номер.

— Иннокентий Иннокентьевич? Физкульт-привет! Ваш экземпляр понравился дарителям… Недельки через две я закончу работу над Житием… Думаю, оно будет украшением вашей коллекции… Не стоит благодарности, ведь идея обмена принадлежит вам… Да, удачное совпадение, что у вас оказался сходный сюжет… Надеюсь, угостите фирменным коктейлем…

В дверь робко постучали.

— Одну минуточку! — Александра Филпповна положила трубку, спрятала зеркальце. — Прошу!

В кабинет, с пластмассовым номерком в руке, вошел Сластенов.

— Александра Филипповна…

— Да.

— Александра Филипповна… Глаза-то на иконе другие… Не те глаза…