Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви

— Елена Владимировна болеет, будет совсем одна, и я хочу побыть с ней.

— Поступай, как хочешь.

Ира отошла от матери, но потом вернулась.

— Мама, я никогда не скажу папе о том, что видела в подъезде. Но об одном прошу: если живешь с нами, не делай нам больно. Не надо жить двойной жизнью, это нечестно. И никто другой так, как папа, тебя не полюбит.

Та грустно посмотрела на дочь, потом тихо спросила:

— А ты когда-нибудь спрашивала меня про мою любовь? Я же тоже человек!

— Мама, в этом виновата ты сама. Никто тебя не заставлял насильно выходить замуж за папу. Ты только посмотри в глаза отца. Сколько в них любви и преданности! Да ради этого можно жить и жить. Ну чего тебе в жизни не хватает? Ты посмотри, в каких хоромах живешь. Любая женщина позавидовала бы.

Дарья Александровна прижала дочь к себе.

— Глупенькая ты моя! Сердце не роскоши хочет, оно просит любви.

— Вот и люби папу. Он у нас замечательный. Знаешь, о чем он мечтает? Только об одном: входит в дом, а ты подходишь к нему, обнимаешь и говоришь единственные для него целебные слова: «Я люблю тебя».

— Это не так просто, как ты представляешь.

— Нет, мама, это очень просто. Ведь когда-то ты говорила ему эти слова, скажи и сейчас. Скажи прямо в новом, наступающем году, и ты увидишь его счастливые глаза и сама по-настоящему в него влюбишься!

Когда Ира позвонила Елене Владимировне и сказала, что собирается встречать Новый год с ней, та несказанно обрадовалась.

По данным разведки, войска Ахмед Шаха Масуда на Новый год решили устроить резню в тех кишлаках, где власть была в руках афганских коммунистов. Чтобы обезопасить эти кишлаки, командование сороковой армии взяло их под охрану.

Взводу старшего лейтенанта Давыдова была поставлена задача: двумя бэтээрами перекрыть подступ к кишлаку Сандар, расположенному в ущелье гор.

Рано утром два бэтээра из разведвзвода капитана Щеглова медленно двинулись в горы. Узкая дорога серпантином уходила вверх. Бэтээры, натужно ревя моторами, тяжело шли в гору. Десантники сидели наверху и, держа наготове оружие, пристально вглядывались в склоны гор. Слева от них скалы буквально висели над головами, а справа — глубокая пропасть. Десантники понимали: если моджахеды устроят здесь засаду, беды не миновать.

Олег, крепко держа в руках автомат, пристально смотрел вверх на скалы. Ему все казалось, что сверху на него так же смотрит моджахед. От этого становилось не по себе, и он лишь тогда облегченно вздохнул, когда дорога пошла под уклон. Бэтээры, поднимая ржавую пыль, легко понеслись вниз. Неожиданно впереди раздался мощный взрыв. Первая машина остановилась буквально в одном шаге от завала, идущая следом едва не врезалась в нее. Позади раздался второй взрыв. Два бэтээра оказались зажатыми между каменными завалами. Десантники кубарем слетели с брони и прижались к скале, озираясь по сторонам.

Старший лейтенант Давыдов сразу понял, что они попали в ловушку. Ждали нападения, но стояла гробовая тишина. Сверху посыпались мелкие камешки. Давыдов догадался: наверху находятся моджахеды. Он посмотрел на Олега.

— Все, Олег! Живыми они отсюда нас не выпустят. Что будем делать?

— Драться, — спокойно ответил тот. — Другого выхода у нас нет.

— Товарищ старший лейтенант, — раздался из-под машины голос, — а может, с обрыва спустимся?

Давыдов после минутного размышления сказал:

— Надо проверить, можно ли спуститься с обрыва.

— Сейчас посмотрю, — Олег уже лег на живот, чтобы подползти к обрыву, но Давыдов рукой придержал его.

— Я сам посмотрю.

Медленно, по-пластунски, озираясь по сторонам, он подполз к краю пропасти, посмотрел вниз. Потом взглянул на скалы. Сверху на него смотрели моджахеды. Один из них целился в него. Он рванулся под прикрытие скалы, но одиночный выстрел опередил его. Что-то больно ударило в бок. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

Олег, резко оттолкнувшись от скалы, бросился на землю и подполз к взводному, схватил его за ноги и потянул к себе. Сверху раздался выстрел. Пуля подняла фонтанчик пыли прямо возле виска Олега. Он изо всей силы потянул взводного к себе, обхватил его руками и вместе с ним прижался к скале. Быстро снял с Давыдова гимнастерку: у того между ребер струей стекала кровь. Олег перевязал рану. Немного погодя, придя в себя, Давыдов тихо произнес:

— Обрыв крутой, не спустишься. Моджахеды наверху. Их много. Из этой ловушки живыми нас не выпустят. Как куропаток перестреляют.