Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви

Он взял одну из газет, вышел. Иру он нашел в окружении девушек из команды. Поманил ее рукой.

— Пошли, поговорить надо.

В коридоре он остановился и в упор посмотрел на нее.

— Ты утренние газеты и журналы видела?

— Нет.

— Там твой портрет.

Ира не придала этому значения. Арнольд Эдуардович это заметил и догадался, о чем та подумала: что, видимо, вновь напечатали ее фотографии с соревнований. После матчевой встречи с американцами в газетах часто появлялись ее портреты. Он протянул Ире газету. Та увидела себя верхом на тренажере и непроизвольно улыбнулась.

— Ты что улыбаешься?

Та удивленно посмотрела на него.

— Я что-то неправильно сделала?

— Ты, дорогая моя, такое натворила, что придется нам всем за тебя кашу расхлебывать. Пошли, тебя Кныш ждет.

По выражению его лица и интонациям Ира поняла, что совершила ужасный поступок. Она уныло побрела за ним. Когда вошли в комнату, Терехова как ужаленная вскочила, схватила со стола американскую прессу и, размахивая ею перед Ириными глазами, истерично закричала:

— Ты что наделала? Кто тебе позволил позорить нас?

Ира, опустив голову, молча смотрела себе под ноги.

Вмешался Кныш:

— Луиза Викторовна, успокойтесь. Давайте послушаем ее. Ира, расскажи, как это произошло.

Ира подробно рассказала. Когда она замолчала, в комнате установилась гробовая тишина. Ее нарушила своим криком Луиза:

— Неужели ты, со своими куриными мозгами, не могла додуматься, что они ничего просто так задаром не дарят?

Ее слова задели Иру и она, с трудом сдерживая себя, тихо, но достаточно твердо произнесла:

— Пожалуйста, без оскорблений.

Терехова чуть не задохнулась от гнева.

— Я тебя оскорбляю?! Это ты своим дурацким поступком оскорбила не только нас, а всю нашу страну.

— Я ничего преступного не сделала, мне нужен был тренажер и я согласилась на их условия.

— Ты что, на самом деле дура или прикидываешься ею? Ты не поняла, что натворила?

— Луиза Викторовна, еще раз прошу: без оскорблений.

Та зло зашипела, но не успела выплеснуть наружу свой яд. В дверь постучали. В комнату вошел средних лет мужчина. Он цепко окинул взглядом присутствующих, представился.

— Я из посольства. Морозов Сергей Андреевич. Мне поручено провести расследование по известному вам факту.

Его взгляд остановился на Ире, которая стояла с опущенной головой. Он узнал ее и на его лице появилась ироническая улыбка,

— Рассказывай, как ты могла дойти до такой жизни.

Ира приподняла голову и встретилась с ним взглядом.

Ее безжалостно сверлили колючие серые глаза… Внезапно Ира потеряла всякий интерес к происходящему и безразличным тоном ответила:

— Я уже все рассказала. Добавить мне нечего.

Морозов взял со стола журнал.

— Смотри на фотографию! Видишь, какими большими буквами написано — СССР? Когда ты дала согласие рекламировать их товар, неужели ты не понимала, что это не простая реклама, а политическая игра? Их интересовала не твоя красивая фигура, а буквы и герб нашей страны. Ты на весь мир опозорила свою родину и предала ее, — он повернулся к Кнышу: — Ренальд Иванович, вы читали ее интервью в газете?

— Читать по-английски не умею.

— Тогда послушайте, — он взял газету и стал переводить: «У нас в Советском Союзе делают ракеты, а вот такой замечательный тренажер не делают. Я восхищена, с какой легкостью можно работать на этом тренажере, и решила приобрести его для тренировок».

Ира прислушалась, потом не выдержала:

— Такое я не говорила!

Морозов отложил газету в сторону.

— А это уже никакого значения не имеет. На имя начальника команды напиши подробную объяснительную, — он посмотрел на Кныша. — По приезде в Москву, мы надеемся, ее поступок без внимания не останется.

Кныш в знак согласия кивнул головой.

— Безусловно. Но отчасти я с вами не согласен. То, что она сделала, сделала без всякого умысла. Американцы просто воспользовались ее наивностью. Я знал, что Ира для своего парня хочет купить тренажер, которого действительно у нас в Союзе нет. Она обратилась ко мне за помощью. Естественно, таких денег у меня не было, и я ей отказал. А что касается ее интервью газете, лично я сомневаюсь, что эти слова принадлежали ей. Они могут наврать что угодно.

Морозов снисходительно улыбнулся.

— Такая наивность, уважаемый Ренальд Иванович, нам дорого обходится… Если не трудно, оставьте нас с Наумовой на пару минут наедине.

Когда они остались вдвоем, Морозов сказал: