Луиза Эрдрич - Пригоршня прозы - Современный американский рассказ

Наблюдать Гленду осенью мне не пришлось, она уехала, так что не знаю, сохранилась ли у нее эта улыбчивостъ по возвращении в Вашингтон. Она в то время рассталась со своим молодым человеком, жителем Калифорнии, и, кажется, не скучала по нему, даже не вспоминала о нем, похоже.

До того как приступить к посадке, сажальщики выжигали склоны, вырубленные прошлым летом и осенью, и с полудня над ними собиралась душистая дымка, тянулась кверху, в горы, и, перевалив через них, уносилась, подхваченная южными ветрами, в сторону Канады. Никогда это марею от пожаров не опускалось к нам в долину, но нависало прямо над головой, придавая солнечному свету красивый дымчато-голубой оттенок, а предметы по ту сторону долины — сарай на чьем-то выгоне, линия ограды — казались сквозь него гораздо более далекими, чем на самом деле. И очертания предметов смягчались.

По внутренней стороне ноги у Гленды шел длинный шрам наподобие застежки-молнии, начинаясь чуть выше щиколотки и доходя до самой середины бедра. Она повредила себе колено в семнадцать лет, задолго до прихода эндоскопической хирургии, и восстанавливать коленный сустав пришлось по старинке, при помощи скальпеля и ножниц, но этот шрам как будто лишь подчеркивал по контрасту красоту ее ног, и даже в нем самом, в его изгибе по всей длине ноги, было свое изящество.

Бегала Гленда в нейлоновых зеленых шортах, белой короткой рубашке и с повязкой на голове. Грязно-белые кроссовки сравнялись цветом с пылью на дороге ю время засухи.

— Мне сейчас тридцать два, так что я лет шесть-семь еще свободно побегаю, — говорила она, когда ее спрашивали опланах на будущее, о том, зачем ей так много бегать и почему она для этого приехала к нам сюда.

Спрашивали в основном мужчины, которые подсаживались к нам у пивного бара поглядеть на речку, на долину под весенними ветрами — просто порадоваться сообща тому, что кончилась зима. Женщинам, не считая Нэнси, Гленда, по-моему, не слишком нравилась.

У нас не очень-то представляли себе, какого Гленда класса бегунья.

Думаю, Гленде это доставляло удовольствие.

— Хочу, чтобы ты провожал Гленду на велосипеде, — сказал Том, когда мы с ней встретились первый раз.

Он позвал меня на обед — Гленда прибыла накануне, хотя о том, что она должна приехать, все знали заранее и уже несколько недель ждали этого.

— Ее спонсор готов это оплачивать, — говорил Том, давая мне деньги, а точнее, пытаясь всучить их насильно; в конце концов он засунул их мне в карман рубашки. Он выпил — я давно не видел его в таком приподнятом настроении. То и дело называл ее «Глен» вместо «Гленды» и, засунув мне деньги в карман, обнял одной рукой Нэнси, которой было за него неловко, а другой — Гленду, которой, судя по всему, неловко не было, и мне оставалось лишь подчиниться, тем более что и деньги-то были не ахти какие. — Будешь ездить следом за ней с пистолетом, вот и все. — На поясе у Тома висела кобура с пистолетом — большим пистолетом, — он снял ее и отдал мне. — И смотреть, чтобы с ней ничего не стряслось, как, например, с этой Окерсон.

Жешцина по фамилии Окерсон была однажды в гостях и шла пешком домой, но так и не дошла: по-видимому, на нее из прибрежного ивняка напал медведь и уволок с собой за речку. Она пропала весной, и все решили, что сбежала, — муж даже целое лето ходил и как дурак говорил про нее гадости, а по осени, как раз перед первой порошей, ее нашли охотники. В любой долине вам расскажут какой-нибудь случай, связанный с медведями, но мы считали, что наш — самый страшный, потому что это было так недавно и жертвой стала женщина.

— Что ж, мне полезно будет размяться, — сказал я Тому и спросил у Гленды: — А вы быстро бегаете?

Работа мне оказалась не в тягость. Мы начинали рано утром, и мне большей частью удавалось держаться с Глендой наравне. Бывали дни, когда она пробегала, в очень быстром темпе, всего несколько миль — в другие дни казалось, что она никогда не остановится. Движение на дорогах практически отсутствовало — ни легковушки, ни грузовика, — и я катил за ней, мечтая о разном.

Лугами, за которыми стоял дом ее брата, мы выбирались к Южной Развилке, на дорогу, ведущую наверх через лес, мимо моей бревенчатой хибары. К тому времени, как достигали вершины, солнце разгоралось в полную силу, нас окутывала дымка от предпосадочных пожаров, и окрестность, подернутая туманом, приобретала стародавний вид, как будто нас отнесло назад в былое время — к тем временам, когда что-то действительно происходило, что-то еще имело значение и не все еще было на свете решено.