Дженнифер Барнс - Фиксер

— Кендрик, — произнес он. — Как Айви Кендрик?

Как будто он только что догадался об этом , — подумала я.

— А ты — Генри Маркетт, — продолжил мужчина, переводя наметанный глаз на стоящего рядом со мной парня. — Мои соболезнования насчет твоего дедушки.

Генри коротко кивнул.

— Спасибо.

Ещё несколько секунд журналист смотрел на Генри, а затем снова обернулся ко мне.

— Это касается статьи о Пирсе? — спросил он. — Анника сказала, что вам нужна была помощь с каким-то школьным проектом.

— Назовём это школьным проектом о статье Пирса, — я оскалила зубы в чём-то, отдаленно напоминающем улыбку. — Вы ссылались на анонимный источник, сообщая, что решение почти принято. Мне интересно — с чего вы взяли, что эта информация легальна?

— Вам интересно, кто мой источник, — перевел журналист. Он начинал походить на человека, которому нужно выпить. — Вам стоит просмотреть закон, освобождающий журналистов от обязанности раскрывать личности источников конфиденциальной информации, — сказал он. — Для вашего проекта. Или, — он перевел взгляд на Генри, — можете узнать, что Верховный Суд думает о стесненных обстоятельствах, в которых журналиста принуждают выдать свой источник.

— Это было бы важно, — вежливо ответил Генри, — если бы мы пытались получить информацию с помощью повестки в суд или связей с правительством штата и страны.

Карсон Двэк фыркнул, опуская руки в карманы.

— Смотрите, детки, всё, что я могу сказать — мой источник пожелал остаться неназванным, но с тех пор факты, которые я от него получил, были подтверждены.

Я подозревала, что за часы, последовавшие за публикацией статьи, он много раз проговаривал чуть менее снисходительную версию этих слов.

— Что, если бы у нас было что-то, чего вы хотите? — прямо спросила я. — Тогда вы смогли бы направить нас в правильном направлении?

Похоже, эти слова застали его врасплох. Он едва заметно улыбнулся.

— И чего же такого я, по-вашему, могу хотеть? — потакая мне, спросил он.

— Эксклюзивное интервью со скорбящим внуком судьи Маркетта, — я увидела в глазах Двэка проблеск интереса. Смерть Теодора Маркетта была важной новостью, а Генри был не просто трагической фигурой — он был молод, привлекателен, обеспечен и трагичен.

— Звучит скорее как статья для журнала «People», чем что-то для «Post», — прокомментировал журналист. Но он не отказался.

— Это значит, что вы не заинтересованы? — напрямик спросила я.

— Это значит, — ответил Двэк, — что я не стану нарушать принципы журнализма ради какой-то чепухи.

— Что, если это будет не чепуха? — возразил Генри.

Я уставилась на него. Что он творит? Это — чем бы оно ни было — не было частью плана.

— Без обид, сынок, но что у вас есть такого, что могло бы принести мне Пулитцеровскую премию?

В моей голове зазвенел сигнальный колокол. Он не станет , — в ужасе подумала я. Я попыталась поймать взгляд Генри.

— Не для прессы? — проигнорировав меня, Генри сосредоточился на Карсоне Двэке. Журналист кивнул.

— У меня есть основания полагать, что моего деда убили. И, — продолжил Генри, — я думаю, что Белый Дом пытается это скрыть, — он шагнул вперед. — А теперь, — сверкая глазами, произнес он, — кто ваш источник?

Двадцать минут спустя журналист ушел, а я обдумывала идею убийства Генри Маркетта.

— Ты, — начала было я, но я не знала, что ещё сказать. — Ты, — повторила я.

— Я предал это огласке, — спокойно подсказал Генри. — Ты получила что хотела, а я убедился, что твоя сестра не сможет скрыть происходящее.

Айви меня убьет. А я убью Генри.

— Этого не было в плане, — сказала я ему, ткнув пальцем ему в грудь.

— Этого не было в твоём плане, — ответил он. — Я не говорил, что у меня нет собственного.

Судя по всему, его план заключался в том, чтобы рассказать прессе обо всём, что мы знали — о том, что отец Вивви был замешан в смерти судьи Маркетта, о последующем суициде доктора, существовании одноразового телефона и подозрениях, что в этом замешан кто-то из других властных людей с политическими связями.

Хуже всего было то, что я помогла ему это сделать. Я сама организовала встречу.

— Они не станут печатать ничего, основываясь только на твоих словах, — сказала я Генри.

— А значит, — отметил Генри, — расследовать это дело будет не только твоя сестра. Наш друг из «Post» уже считает это своим Уотергейтским скандалом.

Генри обладал редким даром звучать разумно вне зависимости от слов.