Тонино Гуэрра: Стая птиц

Время от времени я теряю свою жену. В первый раз я заявил об этом в полицию, поместил объявление с фотографией в газете и два месяца лихорадочно искал повсюду — и днем, и ночью. Как никогда раньше, я стал ориентироваться в городе. Я не думал, что она сбежала с каким-нибудь мужчиной или что ее похитила банда на предмет торговли белыми рабынями либо для продажи трупа в одну из клиник, как это принято в наше время. (За мертвеца платят от двухсот до трехсот тысяч лир. А то и дороже, если он вовремя попадает в руки врачей, которые могут вырезать у него какой-нибудь жизненно важный орган, например печень, сетчатку глаза или даже кожу.)

Жену я обнаружил сидящей на скамейке в садике на бульваре Мадзини. Не шевелясь, она тупо, словно в забытьи, глядела в одну точку и не подавала никаких признаков жизни. Но при виде меня сразу же оживилась, как будто только и ждала встречи со мной, чтобы вздрогнуть, прийти в себя, улыбнуться. Не говоря ни слова, мы вернулись пешком домой. Я ни в чем ее не упрекал. Ждал, когда сама заговорит. Я заметил, что руки у нее огрубели, словно от тяжелой работы, как у домашней хозяйки. Платье сносилось. Ни в этот, ни в последующие дни она не раскрыла рта. На ней было дешевенькое хлопчатобумажное, сплошь заштопанное белье. На третий или четвертый день она, порывшись в ящиках комода, с удивлением показала мне пару шелковых трусиков и несколько комбинаций: а я думала, что они пропали. В темноте, в постели, мне показалось, что вся она будто деревянная. Чувства притупились. У нее появились провалы памяти, и я объяснял их двумя причинами: выкидышем, который оказался для нее потрясением и приковал на пять месяцев к постели, и крахом торговой фирмы ЭНДС, которую она возглавляла. Фирма была небольшая и собиралась по американскому патенту реставрировать в Италии старые, исцарапанные беспрерывной прокруткой киноленты, с тем чтобы их еще можно было использовать, прежде чем отправить на свалку. Дело так и не сдвинулось с места, хотя фирма продолжала существовать. Жена упорно боролась за нее, хотя, собственно говоря, делать там больше было нечего. Однако в октябре на жену неожиданно свалилась груда дел. Она выстукивала на машинке годовой отчет фирмы для вручения канцелярии торгового надзора. Фиктивный отчет. Заседания компаньонов фирмы были целиком высосаны из пальца моей жены. Равно как и выступления, доклады, проекты, бюджеты, пассивы. Нагромождение слов и несуществующих лиц, которые вот уже семь лет жили в одном ее воображении.

Второй раз жена исчезла в сентябре; в тот день она отправилась сдавать отчет в канцелярию торгового надзора, в комнату 249 на третьем этаже А. Когда она вышла из дома, я слушал магические заклинания знахаря в исполнении Мунго Парка (племя куэкьют) из собрания Иды Хэлперн. Эти заклинания сочинил Сизакуолас — колдун из племени куэкьют. В начале там говорится:

Жена заглянула ко мне в комнату и сказала, что идет сдавать отчет. Она нервничает. Говорит, что канцелярия переехала из Дворца правосудия. Разговор переходит на землетрясения. Для этого есть повод: земля трясется в Италии, а также в Персии и Турции. Мы говорим друг другу, что в Калифорнии люди живут в постоянной тревоге. От чего зависят землетрясения? Что можно сделать, чтобы предупредить их? Жена прощается, идет к двери, отворяет ее, затем возвращается назад, чтобы отдать мне газету, которую, как обычно, портье вставил в дверную ручку снаружи. На первой странице новые известия о землетрясениях. Узнаю, что разваливается и Городок, где я родился. Я уже знал, что месяц назад из него выселили жителей, потому что летом произошло триста толчков. Нынешней ночью большая часть домов обрушилась. В моей памяти эти места сохранились такими, какими я их видел двадцать лет назад. Я сказал жене, что хочу вернуться туда и посмотреть, много ли сохранилось от прежнего. Хотя бы затем, чтобы выбросить из головы всякие мысли о том, чего уже больше нет на свете. Жена посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Снова заводит разговор о Дворце правосудия. Он тоже разваливается. Жена уходит.

Сейчас повсюду трясет. И все разом: рассудок моей жены, Дворец правосудия с адвокатами, ползающими в пыли, и судьями, взирающими на трещины в стенах. Эпицентр землетрясения — в моем Городке. Во вторник, в два часа ночи. Жертв нет, потому что в предыдущие дни ощущались слабые толчки и большую часть населения отправили в приморские гостиницы, за сорок километров от Городка, а оттуда — в разные города Италии. Затем полное разрушение. Я решил: съезжу посмотрю, хотелось бросить взгляд на родные места, — но так и не смог, потому что как раз в эти дни моя жена тоже чувствовала себя неважно. Что-то у нее не в порядке с головой: какая-то частица памяти отделилась от мозга и затерялась непонятно где. Землетрясение в моем Городке и землетрясение в голове моей жены — таковы два неприятных события. Затем новые небольшие землетрясения, все в той же средней Италии, с трещинами, обвалами и умеренными разрушениями, и наконец крупное, хотя и не самое крупное, в Лос-Анджелесе. Все в мире взаимосвязано. Я пытаюсь нащупать эту связь. Не знаю, видит ли кто-нибудь связь между одним землетрясением и другим, как я вижу зависимость между подземными толчками и встряской в голове моей жены.