Тонино Гуэрра - И плывет корабль

— Смотри, Руди, он ее ищет!

Молодой человек оборачивается и подчеркнуто вежливо приветствует сэра Реджинальда:

— Хэлло! Приятной прогулки!

Сэр Реджинальд круто разворачивается и с нервным смешком направляется к металлической двери, ведущей на нижнюю палубу.

Орландо показывается на кормовом мостике, где юнги драят деревянный настил, а третий офицер дает какие-то пояснения технического порядка братьям Рубетти и монахине.

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Вот это — запасной штурвал, он нужен на случай, если выйдет из строя штурвал в капитанской рубке. Тут есть приспособление, с помощью которого можно пользоваться этим штурвалом и блокировать тот.

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Вот как! И когда же вы им пользуетесь?

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Как я уже сказал — при чрезвычайных обстоятельствах.

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. А вон там, пониже… Это что?

Устройство, к которому подходит офицер, так же как и запасной штурвал, покрыто тяжелым брезентовым чехлом.

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР (приглашая гостей на капитанский мостик). Будьте любезны, поднимитесь за мной!

Чуть в сторонке важный египтянин, развалясь в шезлонге, что-то диктует по-арабски своему секретарю, устроившемуся за низеньким столиком.

ОРЛАНДО. А это египтянин. Он, кажется, был любовником нашей несравненной Тетуа. Ему принадлежат все железные дороги Египта. И еще он ужасно похотлив. Говорю то, что слышал, разумеется…

Вновь появляется донельзя встревоженный и запыхавшийся сэр Реджинальд: он все еще разыскивает леди Вайолет.

ОРЛАНДО. А, опять он. Никак не найдет!

Сэр Реджинальд оглядывается по сторонам, растерянно смотрит на репортера и снова убегает.

ОРЛАНДО. Мда… странные, однако, слухи ходят о нашем баронете и его милейшей супруге. Вы видели его? Как он взволнован, не правда ли?

Звуки неземной музыки, льющейся из какого-то люка, побуждают Орландо отправиться на поиски ее источника…

Музыкальная фонограмма

Под любопытными и скептическими взглядами судомоек, юнг и поваров оба маэстро Рубетти импровизируют «концерт для стеклянных сосудов», водя пальцами по краю наполненных водой бокалов.

Привлеченный этими звуками, Орландо по крутой винтовой лесенке спускается в кухню.

Фон Руперт тоже решает принять участие в концерте, используя ложечки и регулируя уровень жидкости в других бокалах.

Директор Парижской оперы аккуратно отливает воду из двух бутылок.

Охваченный веселым любопытством, Орландо тихонько приближается и, чтобы не мешать исполнителям, устраивается рядом с клетками для кур.

Теперь к «концерту» добавляются еще и звуки, которые извлекает директор Парижской оперы, дуя в полупустые бутылки.

Мелодия захватила всех присутствующих: в ее ритме мешают что-то в своих котлах повара, колышут бедрами судомойки.

Рикотэн — он ведь клоун! — взяв в руки поварешку, начинает дирижировать оркестром, а потом, разыгрывая пантомиму, мешает поварешкой питье в несуществующем сосуде.

Концерт близится к концу. Один из старичков явно недоволен.

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ВТОРОЙ. Но здесь фа звучит фальшиво… Разве ты не слышишь?

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Что значит «фальшиво»? Послушай, какая чистая нота!

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ВТОРОЙ. Нет! Нет!

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Если убавить хоть каплю воды, это уже будет не то… будет совсем другая нота!

Орландо подходит к старичкам и, стараясь их примирить, с восторгом пожимает обоим руки.

МАЭСТРО РУБЕТТИ-ВТОРОЙ. Нет, нет и нет, здесь звук должен понижаться… а он не понижается, тебе медведь на ухо наступил, вот ты и заладил свое «па-па-па-па» все выше и выше, осел ты этакий… а нужно понижать… здесь фа бемоль. Бемоль!

Но тем, кто хлопочет у плиты, этот спор непонятен. Все весело и восторженно аплодируют.

Кое-кому, однако, не до развлечений. Сэр Реджинальд, отведя в сторонку усатого официанта, стоящего перед ним навытяжку, хлещет его по лицу перчатками, затем, истерически хихикнув, с удвоенной силой проделывает эту унизительную процедуру еще раз. Но в царящей здесь веселой суматохе никто ничего не замечает.

Из сточных клюзов по черному борту судна струятся потоки густой жижи и, достигнув воды, смешиваются с пенящимися волнами.

Обе певицы меццо-сопрано, стоя спиной к объективу, любуются закатом.