Тонино Гуэрра - И плывет корабль

Инес Руффо Сальтини мелодраматически-восторженно делится с подругой впечатлениями:

— Ах, что за чудо! Все как нарисованное! — Потом, обернувшись, тем же тоном восклицает: — О, это просто невозможно! Посмотри же, Тереза, луна! Солнце и луна одновременно!

Действительно, с противоположной стороны светится луна и небо гораздо темнее, почти как вечером.

На палубе пассажиры «Глории Н.» вперемешку с офицерами экипажа коротают время в приятных беседах.

Капитан распространяется о музыке.

КАПИТАН. Когда исполняют увертюру к «Севильскому цирюльнику», например, у меня мурашки по спине бегут…

Сэр Реджинальд, нашедший наконец жену, блистает своими познаниями в области астрономии:

— Это Андромеда… А вон та маленькая звездочка справа, рядом с созвездием Ориона, открыта всего пятьдесят лет назад!

СУДОВОЙ ВРАЧ. Совершенно верно, сэр Реджинальд! Похоже, вы нам читаете настоящую лекцию по астрономии!

Польщенный сэр Реджинальд, приобняв жену за плечи, поворачивает ее в нужном направлении.

СЭР РЕДЖИНАЛЬД. Эта звезда называется Кауда Павонис. Вон, серебристо-синяя. Видишь? А теперь стала изумрудной… ярко-оранжевой… И знаете, кто ее открыл? Один известный хирург, астроном-любитель… Угадайте, как его звали? Реджинальд!

Леди Вайолет, восхищенная, томно склоняет голову ему на грудь.

Орландо и дирижер Альбертини болтают, прогуливаясь рядышком по палубе. Репортер, пользуясь случаем, пытается выудить у такой важной персоны побольше всяких пикантных подробностей.

МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Что ж, если отрешиться от мифа о великой певице, то надо сказать, она была очень впечатлительной, очень замкнутой девочкой. Казалось, ты просто обязан ей помочь, но потом… Вас, вероятно, интересует какой-нибудь случай из жизни Эдмеи? Вот эта дама — ее кузина; почему бы вам не поговорить с ней?..

Они как раз проходят мимо женщины в траурном одеянии, беседующей с капитаном.

КАПИТАН. В нашем городке был учитель пения, который весьма лестно отзывался о моих способностях… да-да, он говорил, что я мог бы петь на сцене. (Басовито смеется.)

Орландо подходит и здоровается за руку с беседующими.

ОРЛАНДО. Капитан…

КАПИТАН. Синьор Орландо…

По одному из железных трапов спускается Ильдебранда Куффари, и дирижер спешит ей навстречу. Взяв ее руки в свои, он восклицает:

— Что за дивное явление! С одной стороны струит свой холодный свет луна…

Дочка Куффари перебивает его, чтобы поздороваться, как подобает воспитанной девочке:

— Добрый вечер.

МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Здравствуй, малышка!

ФУЧИЛЕТТО (громко кричит издали). О божественная!

Дирижер оркестра заканчивает наконец свой замысловатый комплимент:

— …с другой стороны сияет солнце. Необыкновенно красиво! А между сияньем дня и сумраком ночи, между огнем и хладом — вы, Ильдебранда…

КУФФАРИ. Спасибо. Как поэтично…

МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Позвольте составить вам компанию?

КУФФАРИ. НО ЗДЕСЬ ОЧЕНЬ СЫРО… (Поплотнее закутывает шею норковым боа.)

Между тем кузина Эдмеи Тетуа продолжает рассказывать репортеру:

— С тех пор прошло тридцать лет, и мы с ней никогда больше не виделись. И вспомнить-то, по сути, нечего, простите… Ведь мы были совсем детьми…

ОРЛАНДО. Спасибо, все-таки кое-что я от вас узнал.

КУЗИНА ТЕТУА. Пожалуйста, пожалуйста…

С этими словами она удаляется навстречу второму офицеру, беседующему со своим коллегой.

ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Когда светит луна, он не может стоять на вахте, так как у него, видите ли, нервы не выдерживают. Во время дневной вахты, когда светит солнце, он тоже не может находиться на палубе, потому что у него шелушится кожа. Зачем он вообще пошел в моряки? Чтобы забыть о своей несчастной любви? Иди тогда в шахтеры, в железнодорожники… на свете столько профессий…

Орландо, оставшись один, продолжает свой репортаж, предварительно ответив на чей-то поклон:

— Привет, привет! Что-то я не знаю тебя, приятель, хотя обязан говорить и о тебе, и еще о том толстяке… вон он — здоровается со мной.

Круглый, как воздушный шар, человек из группы пассажиров, опершись о борт, приветственно машет репортеру рукой.

ОРЛАНДО. Первый раз его вижу! Мда, странная все-таки у меня профессия!

Второй офицер продолжает жаловаться на матроса, который не желает ничего делать.

Капитан замечает:

— А мы напишем на него хорошенький рапорт.

ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Прежде хорошенький рапорт надо бы написать на его отца, министра, который подсунул нам своего сынка…