Вадим Чекунов - Шанхай. Любовь подонка

— О чем ты задумался?

Ли Мэй озабоченно заглянула мне в лицо.

Я разглядывал площадь.

— У нас, когда народ отдыхает, все больше пьет. А у вас в парке — ни одного пьяного. Танцуют. Поют. В бадминтон играют. Мне непонятно, почему…

— Ну, понять можно, только попробовав, — вдруг сказала она, качнув головой и поведя плечами. — Нравится музыка? Хочешь, а? Давай!

Из колонок, сменив «АВВА», раздалась залихватская ламбада.

— Что? Танцевать?

— Конечно! Ну, давай!

Пританцовывая, Ли Мэй взяла меня за руки, отступила назад.

Я продолжал упираться. Не переставая ступать ногами в такт музыке и вращая бедрами — я сходил с ума от ее движений! — Ли Мэй тянула меня к танцующим.

— Давай же! Ну! — белоснежно вспыхнула ее улыбка. — Что с тобой?

Проклиная все на свете, поддался и сделал несколько старательных па. Тут же высвободился, вернулся на место.

— Ты совсем не умеешь танцевать! — искренне изумилась Ли Мэй. — Не огорчайся! Я тебя обязательно научу!

Я вздохнул.

Сегодня явно не мой день.

День Позора.

Сначала я повелся, как дитя, на ее шутку и получил зонтиком, потом меня чуть не побил дедушка на поляне, и вот теперь апофеоз — полное фиаско с танцами.

А ведь еще утром я упивался собственной силой…

— Ты знаешь… — обвила она мою шею руками, пригнула к себе, приблизила лицо вплотную, так что наши носы и губы почти касались друг друга. — Я тебя сегодня узнала другим. Поэтому люблю все больше и больше…

…Все больше ощущаю желание отлить. Покуриваю и наблюдаю за качающейся на волнах пластиковой канистрой — ее пытается подцепить багром и затащить в лодку загорелый дочерна, а может, просто грязный полуголый человек в закатанных до колен синих штанах.

Удивительная страна. Ничто здесь не останется бесхозным. Не пропадает без присмотра.

Быть может, и я, дрейфующий непонятно куда — как букет в проруби, как эта вот канистра по грязной воде, — кому-нибудь пригожусь. Или просто свалюсь по пьяни в речку, и меня вот так же багром будут вылавливать с полицейского катера…

Вдруг понимаю, что мое похмелье прошло. Выпитое натощак пиво не просто смыло его, но поволокло меня в пучину нового опьянения. Попробовал бы сейчас кто-нибудь подцепить меня багром…

Вздрагиваю от тычка в бок.

Ну конечно. Попрошайка — неопределенного возраста дед, с котомкой через плечо. Чем-то, как и многие его коллеги тут, неуловимо напоминает опустившегося Солженицына: та же лысина поперек головы, тот же прищур глаз.

Я делю попрошаек на две основные категории. «Сесеки» и «челобитники». Первые цепляются к вам у автобусных остановок, у входа в парк и на перекрестках, протягивая стаканчик с мелочью и приговаривая: «се-се, се-се!» Последние исповедуют пассивный путь обогащения. Завернутые в лохмотья, лежат ничком в подземном переходе, методично стукаясь башкой об пол. Есть еще интеллигентного вида очкарики, в костюмах и с портфелями: те сидят перед громоздкими «дацзыбао», написанными мелом на асфальте. В иероглифах я не силен, но там что-то про неудавшийся бизнес, голодную семью и отсутствие средств вернуться домой. Иногда попадается женщина с ребенком. Такие чаще не побираются, а продают порнушные диски, то есть работают. Я покупаю у них хуанпянь, так они называют порнуху. Порнуха обычно отвратного качества, в основном азиатская. Скучная, с уродливыми актерами, но я все равно покупаю.

Наглый «сесека» сует мне под нос пластиковый стакан. В стакане несколько цзяо. «Сесека» встряхивает мелочь.

Не отстанет, если не принять мер.

Действенных мер всего две. Выбить у него стаканчик из рук, чтобы вся его выручка разлетелась веером, или удалиться скорым шагом. Слова и жесты на попрошаек не действуют. Ни покачивание головой, ни объяснения, что денег нет, ни даже угроза кулаком. Попрошайки в Шанхае настырны. Никто их тут не бьет и не гоняет.

Неожиданно для самого себя отпихиваю «сесеку» локтем. Расстегиваю ширинку и принимаюсь мочиться на парапет, стараясь не забрызгать свои светлые штаны.

«Сесека» таращит глаза. Стаканчик в его руке замирает.

Я делаю движение в его сторону, струя довольно резвая. Попрошайка пятится. Бормочет что-то и удаляется, оглядываясь через каждую пару шагов.

Проезжают несколько человек на скутерах и велосипедах. Выворачивая головы, с любопытством наблюдают сцену.

Перехожу дорогу, иду в сторону автострады. Где-то там должен быть магазин.

Главное — не разгоняться. Пиво на жаре может разморить в два счета. Будешь потом бродить по району с осоловелыми глазами и отвисшим бурдюком живота. Самый верный способ не раскиснуть — осадить пивной дурман водкой. Водка бодрит, проясняет голову.