Анна Берсенева - Вангелия

Все время, пока карета тряслась по булыжной мостовой, Ольге казалось, что он смотрит ей вслед. Она чувствовала его взгляд, и тревога ее не то чтобы уходила, но все-таки слабела.

Неизвестно, так ли это было бы, если бы она видела, каким сосредоточенным и суровым стало его лицо, когда увозящая жену «Скорая» скрылась за углом, как пошел он обратно к покинутому ими дому, все убыстряя шаг… Не зря он сделал все для того, чтобы она этого не видела!

И как сжигает он в кухонной раковине гору бумаг, незачем ей было видеть. И как смывает пепел уже под частые звонки, а потом и под грохот в дверь. И как врывается в квартиру полиция…

Ничего этого не видела Ольга Незнамова, когда рвался из нее на белый свет ее сын. А видела она, как ни странно, Вангелию. Даже не видела – это слово неправильно обозначало то, как являлась перед нею в те минуты, в те бесконечные часы боли и муки ее подруга. Ванга была рядом, была над нею, была вокруг нее и даже, кажется, внутри у нее было то странное и сильное, что каким-то необъяснимым образом было связано с Вангой.

Во дворе покойного Панде Сурчева, как обычно, стояла толпа. Люди приезжали сюда издалека, чтобы поговорить со слепой Вангелией. Даже те приезжали, кто не верил в ее способность видеть будущее и таинственным образом проникать в самую суть событий, происходящих в жизни неизвестных ей людей. Не верить-то они не верили, а когда входило в их дом горе – болезнь ли, раздор или нищета, – то готовы были ухватиться за соломинку.

В войну же горя хватало у всех, и потому двор Вангелии не пустовал никогда.

День уже клонился к вечеру, когда на пороге дома появилась Любка.

– Все! – сказала она. – Сегодня Ванга больше никого не примет. Устала она.

Толпа недовольно зароптала.

– Я и вчера приходил!.. Зря, что ли, мы из самого Петрича приехали?.. – раздались голоса.

– Возгордилась эта Ванга! – сердито проворчала женщина в дорогой шерстяной юбке.

– Не возгордилась, – возразил ей молодой солдат. – Сказали же, устала она.

На нем была форма болгарской армии. Стоял он уже у самого входа в дом, однако совсем не рассердился от того, что не успел попасть к пророчице.

– Не больно-то и надо… – начала было ворчливая женщина.

Но тут в дверях показалась сама Вангелия. Забыв про спор, солдат засмотрелся на нее.

«Да она молодая еще! – подумал он, вглядываясь в простое, круглое лицо этой женщины. – А я-то думал, раз пророчица, значит, старуха. Сколько ей, интересно? Лет тридцать, наверное. Чтобы красивая – не скажешь, но какая-то… Яснолицая, вот какая!»

Вангелия стояла молча, словно прислушиваясь или даже присматриваясь к толпе.

«Ну, не присматривается она, конечно, – подумал солдат. – Глаза-то не видят».

Но стоило ему об этом подумать, как «взгляд» ее остановился на нем.

– Пусть солдат войдет, – сказала Вангелия.

– Я? – оглядываясь, спросил тот.

– Ты, ты, – улыбнулась она. – Тут других солдат нету.

А чего улыбнулась? Разве он что смешное сказал?

Но объясняться было уже не с кем: Вангелия ушла в дом. Помедлив мгновение, солдат пошел за нею.

– Что ты хочешь узнать? – спросила Вангелия, когда он, озираясь, вошел в комнату.

Бедность соединялась здесь с чистотой. Это показалось ему необычным: он привык, что или бедность, или чистота – вместе их не сложишь.

– Ну, говори скорее, – поторопила она.

– Да! – спохватился солдат. – Брата моего грабители убили. Трое малых детей осталось, у вдовы чахотка. Вот, хочу узнать, что с ними будет. Со вдовой, с детьми…

– Врешь! – отрубила Вангелия.

– Не вру! Кого хочешь спроси. Три месяца, как брат мой погиб!

Солдат изо всех сил постарался, чтобы взгляд у него был правдивым. Хотя зачем? Она ж все равно не видит.

– Врешь, что про братнину семью пришел узнать, – уточнила Вангелия. – Ты другое хочешь… Имена убийц хочешь узнать. Так?

Ничего себе! Как же она догадалась?

– Ну… Да, – смущенно кивнул парень.

– Может быть, я тебе их назову, – сказала Вангелия. – Но только если пообещаешь, что мстить им не станешь. Можешь пообещать?

– Нет, – секунду поколебавшись, твердо ответил он. – Не могу.

– Тогда и незачем тебе знать, кто они, – так же твердо произнесла Вангелия.

– Да почему же?! – вскинулся он.

– Потому что месть – злое дело, – ответила она. – Такое же злое, как убийство. И наказание за месть тебе будет жестокое. Если не для тебя, то для детей твоих, для внуков.

– Но это же несправедливо! – воскликнул парень. – Им убивать можно было, а мне отомстить – нельзя? Почему так?