Анна Берсенева - Вангелия

– А… мы с мужем? – затаив дыхание, спросила Ольга.

Ванга молчала. Рука ее касалась вот-вот готовых распуститься бутонов на розовых кустах, среди которых сидели они с Ольгой на низеньких скамеечках. Если бы Ольга чуть больше верила во всяческую мистику, то сказала бы, что ее подруга разговаривает с этими цветами – у них спрашивает ответа.

– Вам будет тяжело, – наконец сказала Ванга. – Очень тяжело.

– Мы… будем с ним вместе? – не выговорила, а выдохнула Ольга.

– Гибели не будет.

– Но что будет? – упавшим голосом спросила Ольга. – Что нас ждет?

Ванга молчала.

Ответила она на этот вопрос лишь через два дня, провожая ранним утром свою подругу. Ольга спешила к софийскому поезду. Она собиралась погостить в Струмице подольше, но и недели не выдержала: тревога гнала ее обратно в Софию, тяжкая тревога!

– Увидимся ли, Ванга? – сказала она, стоя у калитки.

– Увидимся, – кивнула та. И помолчав, произнесла тем самым голосом, который казался Ольге и пугающим, и ободряющим одновременно: – Ты не погибнешь от чужой руки, Ольга. И кого ты любишь – тоже не погибнет. Если тебе когда-нибудь покажется, что это неправда, вспомни меня.

Любка, вышедшая на порог домика, видела, как помедлила у калитки Вангина подруга. Как будто колебалась, хотела что-то спросить. Но не спросила, а, быстро поцеловав Вангу, открыла калитку и пошла прочь медленной, какой-то горестной походкой.

Любка проснулась ночью, услышав шаги Ванги. Она села на топчане, протерла глаза и увидела, что сестра стоит у распахнутой двери. В этом не было ничего страшного – понятно же, зачем ночью на двор выходят, – но Любка почувствовала тревогу.

– Куда ты, Ванга? – спросила она.

Не ответив, та вышла из дома. Любка быстро перекрестилась на икону и выскочила за ней.

Ванга стояла посреди двора, залитого лунным светом. Казалось, она смотрит на кого-то, никому кроме нее не видимого, и этот неведомый «кто-то» важнее для нее, чем все, что есть в обычной, обыденной жизни. И еще показалось Любке, что она слышит в земле глубокий гул.

– Ванга… – тихо позвала Любка. – Что ты?.. С кем ты?..

Свет, заливающий двор, стал тускнеть. Наверное, луна зашла за облако.

– Не луна, – сказала Ванга – так, будто бы Любка вслух спросила ее об этом. – Это он ускакал.

– Кто?

– Всадник. – Голос Ванги звучал так величаво, что Любке стало страшно. – Он так же высок был, светловолос и прекрасен. И доспехи его сияли, и конь копытами бил. – И тут голос ее переменился снова. То есть не переменился даже – это был теперь не ее голос, а совсем другой, ни на кого, ни на что не похожий. – Скоро все перевернется, – прозвучал из Вангиных уст этот небывалый, не принадлежащий ей голос. – Много людей погибнет, многие убегут. Но ты останешься и будешь рассказывать о живых и мертвых. Не одному человеку будешь ты о них говорить, а всем людям. Не бойся! Я тебе помогу.

Любка замерла, не в силах пошевелиться. Кто говорил сейчас через ее сестру? Тот ли всадник в сияющих доспехах, которого Ванга уже видела однажды у колодца со звездной травой? Другой ли кто-то?..

Этого Любка не знала. Но что с сестрой ее Вангелией совершилась великая перемена – почувствовала всем своим существом.

Что перемена эта ей не почудилась, Любка поняла уже через три дня.

Она бежала по улице к дому и видела, какой страх охватил всех вокруг. Люди словно с цепи сорвались – в каждом дворе увязывали узлы, или заколачивали окна, или заполошно голосили, перебегая туда-сюда в бестолковом ужасе.

Да и как не быть ужасу, когда…

– Ванга! – воскликнула Любка, вбегая с улицы во двор. – Немцы границу перешли! Скоро сюда придут, в Струмице! Надо бежать, прятаться!

Ванга подметала двор. Она не сразу оставила свое занятие. А когда обернулась наконец к сестре, то лишь плечами пожала.

– Куда нам бежать? – спросила она.

– Не знаю… – растерянно ответила Любка.

– Некуда, – отрезала Ванга. – И прятать нам нечего. Ставь воду греться.

– Зачем? – не поняла Любка.

– Стирка у нас. Четверг сегодня, забыла? Грей воду. Я пойду грязное соберу.

Любка открыв рот смотрела, как сестра уходит в дом. На пороге Ванга обернулась и повторила:

– Мы остаемся.

Стирки было не много – какие у них вещи? Ванга уже выжимала последнюю прополосканную простыню, когда за окном послышался грохот тяжелых машин.

– Пришли… – с ужасом проговорила Любка.

Она подошла к окну, чуть-чуть раздвинула занавески.

По улице ехали машины и мотоциклы. И на всех сидели солдаты в незнакомой форме. То есть не сидели они, а один за другим спрыгивали с машин, вбегали во дворы – искали скотину и птицу.