Мария Ануфриева - Карниз

– Не понял, – уставился на него мальчик.

Иннокентий задумался и хлопнул себя по лбу. На полках между дверей он долго отодвигал пакеты, обувь и ящики со старыми игрушками.

– Вот! – вытащил он пыльную коробку. – Как я мог про него забыть!

– Что это? – вышла с кухни Ия с толстой поваренной книгой под мышкой. Уже пять лет она училась готовить, но кулинарное чутье ей по-прежнему заменяли четкие инструкции и картинки.

Иннокентий раскрыл коробку и достал глобус.

– Ого! – воскликнули в один голос мать и сын.

– Откуда он? – спросила Ия и осеклась. В этот самодельный шкаф они убрали пять лет назад все купленные Папочкой игрушки, а потом дарили их сыну, без повода.

– Это последнее, – коротко ответил Иннокентий и принялся объяснять про расстояния.

У глобуса оказался еще и шнур, а внутри лампочка. Он светился в темноте, когда в кровать к ним перебрался мальчик.

– Ты еще не спишь, Арик?

– Мама, покажи мне бабочку, – попросил он. – И еще ежика.

Ия заморгала ресницами, приблизив их к его щеке – бабочка на цветок садится, а потом часто и горячо задышала в ухо – ежик принюхивается к яблоку.

В эту ночь Ия выглянула на улицу, где на белом снегу топтался Папочка. Она и во сне помнила, что подходила к окну в роддоме и видела его, но свет в палате был погашен, ребенок спал, и он вполне мог прийти завтра. Как и тогда, Папочка не решился позвать ее. Он ждал, ждал, ждал и наконец медленно пошел прочь. Рядом с ним бежала Норма, как всегда бочком, то обгоняя, то возвращаясь. Чуть поодаль топтались Понтий и Люсьен, они махали Папочке, звали к себе, а он остановился, обернулся к ней и все смотрел и смотрел в темное окно, не зная, что в глубине комнаты светится теплым светом маленький земной шар, на котором рассматривает континенты не спящий Сеня.

Иннокентию снилась гудящая сиреной детская машинка, которая неслась по городу, вырастая в размерах и превращаясь в большую машину, везущую людей, которым он хотел бы помочь, но не мог.

Арсений наконец заснул, и всю ночь ему снилась планета Земля, на которой растянулся такой длинный и такой крошечный город Петербург.