Татьяна Булатова - А другой мне не надо

Обеспокоенная самую малость соблюдением необходимой конспирации, Жанна периодически звонила мужу, чтобы дать очередное задание, не выполнив которое он мог снова лишиться ее доверия. И когда измученный этими звонками Мельников предложил забрать ее прямо сегодня и вместе уехать в Дмитровку, Жанна поняла, что переусердствовала и тут же дала Николаю Николаевичу от ворот поворот:

– Ну уж нет, Колян! – возмущенно проговорила она и отказалась «быть домработницей», потому что «ты за день засрешь дом так, что я потом разбираю его неделю». – Поэтому, – кривлялась перед зеркалом Жанна, – уж будь любезен, сначала – порядок, а потом и твоя лягушонка в голубеньком коробчонке прискачет. Понял?

– Не утруждайся, – проворчал Мельников, а Жанна быстро сообразила, что добилась того, чего хотела.

День, по ее мнению, и впрямь был чудесный. Сначала – эта блаженная с ключами, потом – моментально отреагировавший на призыв Гольцов. Что может быть лучше, когда ты свободна, как ветер, и не скована никакими обязательствами? Коляна в расчет можно не брать: «Как скажу, так и будет», – подумала Жанна и приступила к сборам, распаляя себя мыслями о том, как это произойдет. Ей по-прежнему не терпелось произвести на Анатолия какое-то особенное впечатление, чтобы у того и мысли не возникло пожалеть о случившемся. «А то дальше собственного носа ничего не видит!» – торжествовала Мельникова, довольно быстро приближающаяся к заветной цели.

Впрочем, цель у нее с Гольцовым сегодня была общая.

То, что Анатолий Иванович, вчера отсутствовавший на работе по «уважительной» причине, сегодня как-то рассеян и озабочен, первой заметила чуткая Ксения Львовна, заглянувшая к начальнику в кабинет с вопросом о том, не желает ли он чаю.

– Чаю? – Гольцов обалдело посмотрел на своего секретаря.

– Чаю, – повторила Иванкина и осторожно поинтересовалась: – Как вы себя чувствуете, Анатолий Иванович? Спина болит?

– Болит! – подтвердил Гольцов, как выяснилось, весьма способный ко вранью, и потер поясницу.

– А мне кажется, – Ксения Львовна на свой страх и риск пошла в расспросах дальше, – у вас не просто болит спина. Вас что-то тревожит, ведь верно?

– Верно, – признался Иванкиной Анатолий Иванович и почувствовал, как предательски краснеет. Он довольно нежно относился к своему секретарю, часто в присутствии этой женщины ему бывало гораздо комфортнее, чем в присутствии собственной матери, которая все свое свободное время тратила на то, чтобы в Интернете отыскать для себя очередной диагноз. (Типичная в общем-то ситуация для дам за шестьдесят.) Найдя новый недуг, она обязательно обсуждала его с сыном, нисколько не заботясь о том, что тому может быть неприятно или даже неловко. А что было делать бедной женщине, если ее супруг, Иван Дмитриевич Гольцов, реагировал на ее открытия одним и тем же образом:

– Все умрут: кто-то раньше, кто-то позже. Кому сколько отмерено. Поэтому не мечтай, Лар, лишнего не задержишься.

– Да я и не собираюсь, – словно оправдывалась Лариса Петровна, а старший Гольцов тут же переводил разговор на себя:

– Ну и зря! Я вот, например, до девяноста лет жить собираюсь. До девяноста доживу, потом опять покаюсь – и хватит. Поэтому – смотри, не подведи меня раньше времени! – бушевал Иван Дмитриевич, на самом деле обожавший свою «бестолковую Ларку». «Она у нас добрая», – всякий раз подчеркивал он это свойство в жене, даже не задумываясь о том, как ее доброта легко уживается с удивительной решимостью взять и отрубить хорьку, подпортившему урожай на участке, голову.

Этой стороны в своей матери младший Гольцов никогда не принимал, равно как и ее озабоченности по поводу того, как живут другие, плохо ему знакомые люди, о которых она могла говорить часами. Надо ли говорить, что на ее фоне Ксения Львовна Иванкина казалась Анатолию воплощением такта и выдержанности, хотя, возможно, это было обманчивым впечатлением. Но Гольцов был рад обманываться и свято верил в непогрешимость Ксении Львовны.

– Простите меня, если вмешиваюсь не в свое дело, но мне думается, может быть, проблемы дома?

Анатолий утвердительно кивнул, не говоря в ответ и слова.

– Я так и думала, – призналась ему Иванкина, но дальше расспрашивать не решилась, только коснулась руки Гольцова и прошептала: – Если понадобится помощь, можете рассчитывать на меня.

Какую помощь могла оказать Ксения Львовна своему начальнику, здоровому и сексуально озабоченному мужику, представить было сложно. Но Иванкиной очень хотелось думать, что именно ее поддержка поможет Анатолию Ивановичу справиться с временными невзгодами в личной жизни, потому что, по большому счету, уверовала она, более надежного, верного и любящего супруга, отца, сына, наконец, начальника природа просто не создавала. «И вообще – таких людей надо беречь!» – подумала про себя Ксения Львовна и оставила Гольцова наедине со своими мучительными, как она полагала, мыслями.