Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

Сильви сказала: — Гадости говорить. Я тебя этому не учила.

Роб сказал: — Извини меня!

Она прямо посмотрела ему в глаза. — Поздно.

Он подождал немного, потом огляделся по сторонам. — Торт еще остался?

— Сам доставай, — сказала она. — Только что ведь говорил, что я много работы провернула.

Роб сделал еще один заход. — Ну, пожалуйста, Сильви! Я умираю от усталости.

— А я уж померла , — сказала она. — Сиди и жди, пока твой негр привезет сюда Минни; пусть они вдвоем тебе прислуживают.

Ева спросила: — Что-нибудь произошло?

Оба обернулись. Она стояла в дверях, держась одной рукой за косяк.

Роб ответил: — Нет, мама. Просто решили передохнуть. Присоединяйся к нам. Здесь прохладнее.

Она быстро вошла в кухню и села.

Сильви встала. — Мисс Ева, есть хочешь?

Ева подумала. — Пожалуй, да.

Сильви занялась ее ужином — достала чистую синюю тарелку, Евину любимую, положила на нее куриную грудку, половину большого помидора, холодный картофельный салат, достала из духовки еще теплые булочки, разрезала их пополам и намазала маслом.

Прежде чем она успела поставить тарелку перед его матерью, Роб спросил: — Как ты? Будешь держаться?

Она подумала. — Когда?

Он решился: — Сейчас и в будущем?

— Похороны завтра в три — мы договорились насчет этого уже после того, как ты с веранды ушел. Думаю, что на это время меня вполне хватит. Ну а дальше… — Она замолчала и повернулась к Сильви. — Дальше посмотрим, верно, Сильви?

Сильви сказала: — А что еще делать. Чего тебе палить?

— Молоко у нас есть?

— Целое ведро.

— Налей мне стакан, пожалуйста.

Сильви подошла к леднику, налила в стакан густого молока и поставила его на стол перед Евой рядом с полной тарелкой. Ева поблагодарила ее и сказала: — Ты ведь не уйдешь домой?

— Я ж обещала, не беспокойся, — ответила Сильви, усаживаясь на табуретку.

Ева подцепила на вилку листик салата, с трудом проглотила и, обратись к Робу, сказала: — Если ты обо мне волновался, можешь успокоиться. Я просто устала. Умереть я не умру, не сомневайся. — Она пригубила молоко. — А вот как жить буду, то есть что буду делать, этого я тебе сказать не могу.

— Приезжай в Ричмонд, — сказал Роб и дотронулся до ее холодной руки, — приезжай к нам с Рейчел.

Ева помолчала. — Может, и приеду, — сказала она.

— Поехали вместе в воскресенье. Зачем тебе оставаться здесь? Рина и Сильви покараулят крепость, пока ты переведешь дух — правда, Сильви?

— Конечно. И Рину с собой забери. Я здесь одна управлюсь.

Ева внимательно посмотрела на него. — Не торопи меня, — сказала она. — Здесь я могу дышать — пока что, по крайней мере, могла. А в другом месте, глядишь, и задохнусь.

— Там буду я, — сказал Роб.

— Я считала, что ты в любом случае вернешься сюда.

— О нет, — ответил Роб. — Кто это тебе сказал?

— Папа, прошлым летом. После того как вы с Рейчел уехали, он сообщил мне, что ты выразил желание получить старый кендаловский дом, и он тогда же решил оставить его тебе.

— Не совсем так, — сказал Роб, — это была его затея.

— Но ты ведь обещал ему, — сказала она.

Он забыл о своем обещании, забыл, что солгал тогда, чтобы успокоить старика. Неужели мать знает? — Что обещал? — спросил он.

Она все знала. — Переехать туда, привести дом в порядок и взять на себя заботу обо мне.

Впервые с детства Роб ощутил леденящий страх (он не был трусом и давно уже не ставил этого себе в заслугу — не трус так не трус, что тут особенного!). «Вот оно! Дождался!» — подумал он.

Не успел он еще собраться с мыслями, не успел решить, — нужно ли ему еще внимание матери, не опоздала ли она с этим? — как вмешалась Сильви. — Помогай ему бог! — пробормотала она себе под нос, но получилось, будто сказала во весь голос.

Ева посмотрела ему в глаза и вдруг расхохоталась.

Сильви за ней — тоном выше.

Робу удалось состроить улыбку, но она получилась бледная и натянутая.

Ева прожевала кусочек булочки, проглотила и, все еще улыбаясь, спросила: — А чем уж так хорош Ричмонд?

Ему захотелось ударить ее. Горячее желание причинить боль поднялось откуда-то из глубины. Он попытался охладить его, но не справился с собой и выпалил: — Главным образом тем, что тебя там нет.

Евина улыбка стала шире, обозначилась резче. Она на глазах стремительно молодела — такой он помнил ее с самого раннего детства, когда она порой в растерянности склонялась над ним, у него ища ответа и помощи. Но сказала она: — Это правда, меня там нет. И никогда не будет, так что можешь спать спокойно.