Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]

К удивлению Понизова, на немедленной эксгумации и идентификации останков настояла Гусева, вместе с «экспедиторами» хлопотавшая по начальству. В отличии от правильных эстонских эмиссаров она понимала, чем может закончиться проволочка, и настаивала с удивительной для старого человека энергией. В отсутствие Александра Тоомса именно старушка превратилась в двигатель всего дела. Ее убежденность поколебала даже Валка и Валька.

На кладбище с остальными Понизов намеренно не поехал, — памятуя, что несогласованные раскопки совершались как бы помимо него. Но, занимаясь другими делами, с беспокойством поглядывал в окно.

Наконец к поссовету подъехал автобус, посыпались наружу люди, большей частью — незнакомые. Валк и Вальк, подхватив с двух сторон, помогли сойти Гусевой. Не было отчего-то Щербатова. Видно, укатил по своим делам. По общему оживлению стало понятно, — предприятие увенчалось успехом. В кабинет ввалились, шумные, праздничные. Расселись без приглашения.

Понизов вопросительно вздернул голову. Валк с Вальком принялись переглядываться, уступая один другому право похвастаться.

В результате рассказывали все, перебивая и подправляя друг друга.

О могильщиках, что ждали у раскопанной могилы. Об изъятии образцов, что произвели под видеозапись. О генетической экспертизе прямо на месте, в автобусе, подтвердившей, что извлеченные останки безусловно принадлежат Константину Якобовичу Пятсу. Об извлеченных крестике и запонках.

Большинство участников, в том числе внук президента Пятса, с кладбища уехали в Калинин и сегодня же вечером возвращаются в Эстонию, увозя с собой несомненные доказательства, что место захоронения первого президента страны установлено.

— В Эстонии уже знают, — выдохнул наконец Хенни Валк.

— Мы сделали людям праздник, — вдохнул следом Густав Вальк.

— Что ж, — Понизов поднялся. — Поздравляю всех с удачей. Дабы не возникло недоразумений, выезжайте поскорей. Еще лучше — прямо сейчас.

Хенни и Густав переглянулись.

— Куда? — спросили в унисон.

Понизова нехорошо кольнуло.

— Останки в автобусе?!

— Почему в автобусе? — переспросили оба.

— Так они опять зарыли! — сообщила Гусева. — Я им тоже говорила, — забирайте! Так нет, присыпали холмиком. Дощечку поставили красивую!.. Всё у них по правилам, — не как у людей.

Понизов вперился в торжествующих экспедиторов.

— Почему не вывозите?! — грозно потребовал он объяснения.

Оба экспедитора насупились.

— Мы согласились на проведение идентификации останков, да! Мы сделали это нарушение. Этого очень ждали в республике. Но проводить репатриацию без официального разрешения не имеем права. Такого разрешения мы пока не получили.

— И не получите! — не удержался Понизов.

Эстонцы, обескураженные, переглянулись.

— Нет, мы добьемся, — возразил Валк. — Мы всё делаем по процедуре.

Понизов взъярился:

— Ребята, вы здесь уже чертову уйму времени. И, сколько могу судить, едва ли не все дни тратите на хождения по инстанциям. Много вам наразрешали?!

— Нет, — признали эстонцы. — Но теперь, когда мы получим ходатайство от правительства республики…

— Вы что, вообще не въезжаете, в какие игры играете?! — не сдержался Понизов. — Впрочем, как угодно. Ездите, хлопочите. Хлопотуны! Через годик-другой, глядишь, добьетесь.

— Но мы не можем без разрешения! — едва не в отчаянии выкрикнул Валк. — Это незаконно… Если только?

Валк и Вальк, не сговариваясь, с умоляющими лицами подступились к председателю поссовета, намекающе закивали на печать.

Понизов демонстративно стряхнул печать в ящик стола:

— Ребята, не нахальничайте! Чем мог, помог. И так подставился сверх меры.

Удрученные «экспедиторы», признавая его правоту, отступились. Но внезапно вмешалась Гусева.

— Что ж, — горько произнесла она. — Видно, и впрямь каждый отмеряет меру по себе.

— Да поймите, упрямая женщина! — вскричал задетый за живое Понизов. — То, чего вы требуете, это действительно не уровень поселкового главы. И почему на самом деле, если сами эстонцы не желают нарушать чужой закон, я должен идти против собственного государства и подставлять голову?

— А почему свою голову подставил главврач больницы Понизов? — отчеканила Гусева, подрагивающим, неожиданно молодым голосом. — Его-то дело вообще была сторона. А он вступился и погиб.

Николай от неожиданности поперхнулся.

— Что значит, погиб? Умер на рабочем месте. Сердце износилось, и — взорвалось. Пуф!