Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)

Он вздохнул и замычал, как от зубной боли.

– Зачем нам так жить? Мы могли бы освободить друг друга от этой жизни, где нет ни любви, ни радости. Зачем тебе ждать меня каждый вечер, чтоб потом плакать, Алиса?

– Не буду, не буду, – заторопилась она. – Просто ты… Я… Я не хочу плакать, это нервы.

Он опять вздохнул, понимая безнадежность разговора. Если бы Настя согласилась – он бы собрался и решил вопрос с Алисой, а не тянул бы эту бесконечную муку, словно отрубая собаке хвост по кусочку. Но Настя не хотела его развода – и это связывало Жене руки. Он понимал, что так жить нельзя, не сомневался, что разрыв с Алисой неизбежен, что вечно он так мучиться не сможет, и они рано или поздно расстанутся, – но Настя не хотела… И Женя ждал и мучился неопределенностью положения. И мучилась Алиса…

Женя с угрюмым видом разглядывал свою тарелку с недоеденным ужином. Алиса справилась с собой, перестала плакать, спросила ласково:

– Чаю налить? Есть зефир, пряники…

– Хорошо, – вздохнул Женя. – Пряники – это хорошо.

Алиса метнулась за сладостями, на ходу взглянула в зеркало, потерла щеки, стирая следы слез. Волосы Алиса уложила в конский хвост, потому что Женя как-то мельком сказал, что ему нравятся у женщин высокие прически. Алиса повернула голову в пол-оборота, вздернула подбородок, всмотрелась в свое отражение и в общем осталась довольна собой – выглядела она, как всегда, отлично. Хоть бы Женя посмотрел на нее. В последнее время взгляд его всегда был каким-то бегающим или же он был направлен куда-нибудь в сторону, мимо Алисы.

Жене действительно нравились высокие прически – ведь именно так чаще всего причесывалась Настя. Но когда они встречались у нее дома вечерами, Настя распускала волосы – и так тоже очень нравилась Жене. Да ему все нравилось в ней…

Алиса быстро сервировала чай, села за стол и взяла Женю за руку. Глаза ее с любовью и болью смотрели на мужа. Этот взгляд мог бы тронуть любого… Но только не Женю, который не видел больше в Алисе ничего, кроме помехи своему счастью с Настей. Он поднял на нее глаза. В них ничего не выражалось. Ему было плохо с ней – и это он чувствовал вполне отчетливо. Ему было, конечно, жалко ее, но, измученный отказами Насти, он слишком устал от разочарований и неопределенности, чтобы всерьез сочувствовать жене, виновнице, как он считал, его неприкаянного положения. Его взгляд соскользнул с ее лица, он отвернулся и осторожно вытянул свою руку из-под ее руки.

– Женя, – сказала она жалобно, – я так соскучилась по тебе.

– Алиса, что же ты меня не слышишь! – воскликнул он.

– Да, я тебя слышу! Но ты же мой муж, ну что же мне делать! Я ж люблю тебя! – она почти кричала.

– Ну а мне что делать?! Я ведь тебя не люблю!

– Но почему? Чем же я хуже этой твоей… Что во мне не так?! Скажи!

Он перевел дух и понурился.

– Все в тебе так, Алиса, – сказал тихо. – Просто это уже не важно.

– Посмотри на меня! – крикнула она, хватая его за руки. – Вот я же и причесалась как ты любишь… Ну я же красивая, я хорошая… Разве нет?

– Хорошая, – согласился он, не глядя на нее. – Красивая…

– Так что же тебе нужно, Женя? – Алиса была на грани какого-то страшного срыва.

Он молчал, понимая бессмысленность разговора. В сущности она кричала все время одно и то же: люби меня! будь со мной!.. А ему было просто тяжело и плохо с ней. И все в ней было так… Но он-то любил Настю. А от Алисы ему хотелось бежать без оглядки.

– Женечка, милый, – Алиса рыдала в голос, – ну пожалуйста, ну посмотри на меня, подумай, нам же хорошо было вместе… Женечка, я не могу без тебя, не хочу без тебя…

– У-у… – взвыл он. – Я тоже так больше не могу! – Он оторвал ее руки от себя. – Алиса, дорогая, ну ты же сама уходила от мужа! Ты вспомни, разве были какие-то слова, которые он мог бы тогда сказать тебе, чтобы ты передумала и с ним осталась?! Разве это возможно?!

– Ха-а! – задохнулась Алиса. – И ты можешь попрекать меня этим! – Она вскинула залитое слезами лицо. – Я же тогда ради тебя от него ушла! К тебе ушла – что ж тогда не попрекал?!

– Ушла ты ради себя, а теперь ради себя меня мучаешь. И его ты тогда не могла пожалеть, потому что не хотела с ним больше жить – и все тут! Тут ничего не поделаешь, понимаешь? Вот и я теперь так же… Знаешь, лучше всего мне сейчас уйти… – Он хотел сказать « прямо сейчас уйти», но удержался в последнюю секунду от этого окончательного слова, опасаясь добить ее. «Сейчас уйти» – все-таки еще могло звучать как временное решение. – Лучше мне уйти, а ты приди в себя, потом поговорим, когда ты хоть немного успокоишься.