А какая я нужна сама себе? Ну конечно, сильная. Я нужна себе цельной, не распавшейся на фрагменты из-за растерянности перед бедой. Я нужна себе профессиональной. И я хочу быть довольной жизнью. Да, это так.
Все это я проговариваю медленно, с трудом подбирая слова, не глядя на Олега, то ли себе, то ли ему адресуясь.
– Женя, поговори с собой об этом, – снова предлагает он.
Я смотрю на пустой стул.
– Привет, стул, – говорю ему. – Ты сейчас – это я. Ты та моя часть, которая хочет Виталика… Слушай, а зачем он тебе? Он чужой муж, понимаешь? Он, видимо, любит другую и хочет быть с ней!
– Женя, – тихо вклинивается Олег. – Что она тебе отвечает.
Я пересаживаюсь на стул, к которому обращалась.
– Он не то чтобы ее любит, но это для него важнее любви. А меня он любил! Ну я же чувствовала! И это было так прекрасно, что отказаться просто сил нет. Хотя что значит «нет»? Кто меня спрашивал? Ведь это от меня отказались, хочу я этого или не хочу… Мне просто трудно это принять.
Я помолчала. Олег посмотрел вопросительно. Я опять пересела на свое прежнее кресло.
– А если бы он остался с тобой? – спросила. – Ты ведь замужем и не собиралась ничего менять, вспомни. Ты же не бросишь Костю, вы все-таки шесть лет вместе. И потом, Костя не заслужил предательства. И, собственно, – говорила я медленно, потому что мысли приходили не сразу, – собственно… Эта тоска и такая острая потребность в Виталике – это все зашкалило именно после того, как он переменился к тебе. Это все растерянность. Это потому что непонятно… Теперь ты все понимаешь. Можешь по-новому оценить, насколько тебе Виталик действительно нужен. Да, с ним было хорошо. Но такое хорошо бывает только в самом начале отношений. А что потом?
«Другая я» молчала.
– Мы могли бы попробовать с ним ничего не менять… – наконец неуверенно сказала «другая я»…
Через две недели терапии было очевидно, что моя самооценка выросла. Я перестала чувствовать себя побитой собакой и снова начала вести тренинги. Я выздоравливала. И уже чувствовала, что скоро, вероятно, смогу проводить и индивидуальные консультации. Единственное, что меня еще мучило, – это жгучая нелюбовь к нему . Я возненавидела своего переменчивого возлюбленного и понимала, что эта ненависть – продолжение любви, продолжение зависимости. Я все еще не была свободна.
Часто думала о нем. Не могла отвязаться от болезненных мыслей. Вспоминала себя бегающей затравленной мышью, ищущей выхода из ловушки, с телефонной трубой у пунцового уха, взмокшей от потрясения, когда он после какой-то ничтожной размолвки, которые раньше разрешались у нас на раз, совершенно неожиданно для меня членораздельно произнес на том конце телефонной связи:
– НАМ НЕ НАДО БОЛЬШЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ.
«Сволочь… ненавижу…» – скрипела я зубами, прокручивая в голове свои тогдашние беспомощные вопросы и растерянные уточнения. Нужно было коротко ответить – каким-нибудь холодным принятием, дескать, как скажешь, дорогой. Или: окей, я тебя поняла. И отключиться, закончить разговор. Закончить! Немедленно поставить точку. И – что бы ни было! – перетерпеть. Перетерпеть все, что предстояло – все равно ведь придется! Только тот момент утраченного достоинства уже будет не вернуть… И, кстати, неизвестно еще, как бы он реагировал дальше, если бы я проявила силу и независимость, а не растеклась утратившей форму лужей. Неизвестно…
Но когда разбивают сердце, а ты всего лишь женщина, разнежившаяся в любви… Но когда удар – как короткий тычок под дых… Я не знаю, кто бы смог – я нет, не смогла сохранить презрительную немногословность. Нет, глупые вопросы, путаные слова так и сыпались из меня – нарезающей круги по коридору офиса со все разраставшейся болью в груди, судорожно пытающейся что-то понять, что-то срочно изменить и поправить…
И этого я тоже не могла ему простить. И в этом моем малодушии он тоже был теперь виноват передо мной. И меня это мучило. «Господи, – молилась я мысленно всякий раз, когда за душу меня кусала ненависть, – позволь мне относиться к нему равнодушно! Позволь не испытать ничего, когда я встречусь с ним нечаянно».
Снова от метро через парк. Опять, опять этот парк. И сегодня тренинг. В том самом офисе. И, наверное, увижу его . Но мое сердце пусто.
Наконец-то, наконец оно пусто. Я так устала от ненависти, а еще раньше от горькой любви – что эта пустота – моя отдушина. Я должна испытать ее, эту пустоту, этот покой. Если случайной встречи не получится – сама к нему зайду. Просто проведать. То есть ему скажу, что проведать. А на самом деле – чтобы проверить! Проверить свое равнодушие. И надеюсь, оно достаточно безмятежно.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу