Кейт Мэннинг - Мoя нечестивая жизнь

– Чепуха, – ответила я. – Наша девочка имеет право на настоящий поцелуй перед сном.

Я взяла дочь на руки и зашептала на ушко, что она – моя Аннабелль, лучший ребенок в мире.

Эллен унесла ее в детскую под недовольный писк, и, как выяснилось, унесла вовремя, ибо появился Оуэнс с любимым вопросом всех философов:

– Миссис Джонс, скажите нам, пожалуйста, какое из ваших снадобий лучше все действует как месячногонное?

– Не могу сказать за все «гонные» (он залился смехом, даже усы затряслись), но мой опыт показывает, что пижма – наилучший эликсир при обструкции. Проблема в том, что пижма выводит систему из строя почище любой сивухи, если доза неверна. Некоторые из моих дам хлещут ее как лимонад.

– О… – сказал Оуэн.

– Я видела пациенток, у которых кровь хлестала из всех свищей, а у некоторых наступали судороги.

– Зачем же вы продаете такие лекарства?

– Лучше ничего нет. Кроме того, если доза верная и отвечает только поставленной цели, побочный эффект незначителен. Но по правде, сэр, нам нужны лекарства классом выше.

Оуэнс согласился, а я не переставала удивляться. Что это он так заинтересовался? Наверняка такими наводящими вопросами эти господа преследуют свой интерес: вести развратную жизнь, а всю ответственность целиком снять с себя и возложить на ЖЕНЩИН. Чего ради они меня так дотошно расспрашивают насчет слабительных и прочих процедур? Та к что я была немало удивлена, когда они выказали немалую озабоченность женской добродетелью и благополучием. У миссис Оуэнс после четырех родов здоровье стало никуда, и ее супруг поведал мне, что следующая беременность наверняка ее убьет. Миссис Аргимбо родила шестерых детей, из которых только трое выжили, она также хотела ограничить размер семьи, а не размер талии. Из разговора между друзьями я поняла, что они смотрят на меня не просто как на акушерку, а как на солдата – участника БИТВЫ.

– Говорю вам, миссис Джонс, – сказал как-то вечером Оуэнс, – когда дело касается размножения рода человеческого, вы, акушерки, бойцы передовой. Мы должны сражаться, чтобы общество перешло из сумерек дурацких предрассудков и грубой силы в эру рациональной свободы и распространения утонченности.

– Я за утонченность во всех формах, – сказала я, – но против битвы в любом виде.

Мне не нравится мой образ в виде бойца. Я маленькая женщина, весом не более девяноста фунтов, с маленькими руками, которые никакое не оружие, а инструмент, несущий облегчение больным.

Однажды вечером за игрой в вист философы сделали мне предложение, которое значительно повлияло на наше благосостояние и помимо моей воли втянуло меня в ту самую битву, которую я отвергала. Решилась посвятить мужчин в свои рабочие будни? И награда за это не заставила себя ждать.

– Сегодня я видела новобрачную миссис М., – говорила я, а они слушали. – Бедная трусишка явилась ко мне со вздутым животом, сама не своя от страха. Она решила, что всему виной устрицы, детей, по ее мнению, находят в капусте, больше она на этот счет до первой брачной ночи ничего не знала. Представьте себе ее ужас, когда муж растолковал ей, какова правда. Так что, когда я объяснила миссис М., что ее ждет и как дети попадают в этот мир, это стало для нее великой новостью, вы только представьте себе.

– Какое невежество! – загалдели философы, отсмеявшись.

Чарли в углу нашептывал что-то на ухо этой кобыле Миллесент, которая явилась с Аргимбо, но строила глазки всем мужчинам, так что порой хотелось ее стукнуть.

– Хаааа-ха, – заливались гости, – устрицы и капуста, ну надо же.

– Тут нет ничего смешного, – сказала я. – Дело в том, что миссис М. бродила в потемках. Мне пришлось доказывать ей, что устрицы ни при чем. Она собиралась родить малышку в самом скором времени, но и представления не имела, как рождаются дети. Мне попадались новобрачные с Пятой авеню, которые были столь же невежественны и с ужасом рассказывали, что за непотребство творится в их спальнях. Их что, матери не предупреждали?

– Вы весьма точно определили проблему, – заметил мистер Аргимбо.

– Если бы все будущие невесты слышали вас, – добавил Сакс.

– Пришлите их ко мне, – сказала я, словно про чайную вечеринку.

– Миссис Джонс должна открыть школу, – постановил Оуэнс, – где дамы могли бы получить образование.

– Школа! – вскричали философы.

Я обязана просветить невежественных женщин насчет их собственной физиологии. Я должна обсудить с ними вопросы гигиены и продемонстрировать работу полезных аппаратов. Вечер прошел весело; уходя, гости поздравляли друг друга с разумным подходом к вопросам просвещения. Я, конечно, тоже от души посмеялась, но Чарли отнесся к идее серьезно.