Кейт Мэннинг - Мoя нечестивая жизнь

– Они снова придут за нами, – прошептала я, роняя газету.

– Накажи Мэгги и Грете быть осторожнее, – сказал Чарли. – Чтобы смотрели, кого пускают в дом. Любой стук в дверь может изменить жизнь.

И жизнь изменилась. Но не так, как думал Чарли.

– Мадам, тут у меня леди, которая отказывается входить через дверь кабинета, – доложила Мэгги.

– Если она не желает войти туда, где я осматриваю пациенток, отправь ее восвояси.

– Я пыталась, мадам. Она настаивает, чтобы я ее впустила.

– Ох, наверное, дамочка из Общества моральной реформы. Скажи ей, чтобы поискала настоящего грешника.

– Но она утверждает, что вы подруги.

Мэгги протянула мне визитную карточку. Прочитав имя, я резко вскочила.

Миссис Элиот Ван Дер Вейл.

– Она такая важная, – говорила Мэгги. – И такая упорная. Комната куда-то пропала, звон в голове заглушал голос Мэгги.

Миссис Элиот Ван Дер Вейл.

– Вам нехорошо, мадам? Вы так побледнели.

– Впусти ее, – слабым голосом выговорила я.

– Да, мадам.

Сердце словно кто-то в кулаке стиснул. Руки зажили отдельной жизнью: хватали воздух, теребили юбку, касались лица, будто стремясь убедиться, что все происходит на самом деле. Едва не теряя сознание, я ждала стука каблуков по мраморному полу холла.

– Миссис Ван Дер Вейл, мадам, – доложила Мэгги.

Вот она, передо мной.

А из меня будто выпустили жизнь.

Это была она и не она. Высокая грудь. Лицо обрело скульптурную законченность, особенно хороши были скулы. Ресницы черными фестонами оттеняли розовые щеки. Она сняла шляпку и устремила на меня голубые глаза.

– Датч, – прошептала я.

– Экси?

Мы кинулись друг к другу. От нее пахло «Лилией долины». Я чувствовала, как она напряжена. Какие у нее глаза! Два осколка неба.

– Это правда ты? – спрашивала сестра. – Правда?

– Я не знаю. Сейчас ущипну себя, тогда увидим. Она засмеялась, и я вспомнила этот смех.

Датч прикусила палец.

– По-прежнему грызешь ногти, драная ты кошка, – сказала я.

– Ой! – Она резко отдернула руку, словно обожглась. – Маменька всегда корила меня за эту дурную привычку. То есть, конечно, не наша мама, а…

– Ш-ш-ш, милая. Нет, ты только посмотри на себя. Дама из Чикаго.

– А почему твоя горничная не хотела впустить меня?

– Ох уж эта мокрощелка, ни хрена она не понимает.

– Я тебя тоже не понимаю.

– Прости за мой португальский. – И я объяснила, что задача Мэгги состоит в том, чтобы направлять незнакомых посетительниц в соседнюю дверь. А имя Ван Дер Вейл ей незнакомо.

– Понимаю.

Мы так и стояли посреди гостиной. Солнце врывалось с Пятой авеню, дробясь в хрустальных призмах люстры, окутывая нас сиянием. Неужели это моя сестра? В моей памяти она осталась восьмилетней девочкой, а передо мной светская дама. Датч тоже взирала на меня с недоверием.

– Я два года прожила в Париже, – наконец сказала Датч. – Перед возвращением в Чикаго месяц пробуду здесь.

Маменька отправилась в Иллинойс раньше, а я воспользовалась шансом разыскать тебя. Твой новый адрес мне дали в Обществе помощи детям.

– О, моя дорогая, родная, драгоценная Датчи!

– Милая сестра! Как странно.

Никому бы и в голову не пришло, глядя сейчас на нас, на наши кружева и юбки изысканного кроя, на наши кольца, браслеты и черепаховые гребни, что когда-то мы, сцепившись как две бродячие кошки, катались по кровати, что я схватила ее за волосы и укусила, а она расцарапала мне все лицо. Когда-то мы были маленькими дикарками в дырявых башмаках, а теперь миссис Пятая авеню и миссис Парк-авеню, собиравшиеся выпить чаю с бисквитами. Вот только сердца у обеих бьются что-то уж очень часто, да молчание слишком напряженное.

Датч поглядывала по сторонам. Пусть видит, как высоко я взлетела. В камине (полированный мрамор, резные орнаменты) пролетка поместится. Потолочные панели орехового дерева. И люстра. В глазах сестры я угадала одобрение, она улыбнулась мне. Еще бы. Наверняка ни в доме Эмброзов, ни у Ван Дер Вейлов такого великолепия нет.

– Прости, что не предупредила о визите. Мы с Элиотом поселились в «Мраморном доме», и вчера он уехал в Лондон…

– Сколько я мечтала об этом!

– Странно, почему все-таки твоя горничная приняла меня за торговку? Неужто я похожа на приказчицу из лавки? Она так настойчиво просила меня пройти к служебному входу. Прости, но она что-то странное несла… Мол, дверь кабинета мадам Де Босак за углом… И как ей в голову могло прийти, что я разыскиваю эту ужасную женщину?