Патрик Зюскинд - Избранное

Молодой человек и бровью не ведет на новую потерю пешки. Он не задумывается ни на секунду — его ферзь движется вправо, вклинивается в сердце вражеского боепорядка, останавливается на поле, с которого он одновременно угрожает двум фигурам — коню и ладье — и, помимо того, занимает опасную для королевской линии позицию. В глазах зрителей сверкает восхищение. Вот сорвиголова, этот черноволосый! Какая отвага! Профессионал, проходит шепоток, гроссмейстер, шахматный Сарасат! И все с нетерпением ждут ответного хода Жана, с нетерпением прежде всего потому, чтобы увидеть следующий выпад черноволосого.

И Жан медлит. Думает, мучается, ерзает на стуле, дергает головой. Одно расстройство смотреть на него — ходи же наконец, Жан, ходи и не оттягивай неотвратимый ход событий!

И Жан ходит. Наконец-то. Дрожащей рукой он ставит коня на поле, где тот не только уходит из-под удара ферзя, но и в свою очередь нападает на него и защищает ладью. М-да… Неплохой ход. Что ему еще оставалось в такой стесненной ситуации как не этот ход? Все мы, все, кто стоит здесь, все бы так сыграли. Но это ему нисколько не поможет, раздаются приглушенные голоса, черноволосый ждал этого!

Ибо вот уже его рука, словно ястреб, взмывает над полем, берет ферзя и переносит его…нет! — не назад, боязливо, как сделали бы мы, а опускает его только на одну-единственную клетку правее! Невероятно! Все так и застывают от восторга. Никто на самом деле не понимает, для чего нужен этот ход, ибо ферзь стоит сейчас на краю доски, ничему не угрожает и ничего не прикрывает, стоит там абсолютно бессмысленно, но стоит красиво, до абсурдного красиво, так красиво ферзь еще никогда не стоял — одиноко и гордо посреди вражеских рядов… Жан тоже не понимает, какую цель преследует этим ходом его зловещий оппонент, в какую ловушку он хочет его заманить. И только после долгих раздумий и с нечистой совестью он решается снова побить неприкрытую пешку. Сейчас у него, подсчитывают зрители, на три пешки больше, чем у черноволосого. Ну и что?! Что дает это количественное преимущество в поединке с шахматистом, который думает явно стратегически, для которого играют роль не фигуры, а позиция, развитие, внезапная, молниеносная атака? Берегись, Жан! Будешь ты гоняться за пешками, когда следущим ходом объявят мат твоему королю!

Очередь за черными. Незнакомец спокойно сидит на своем месте и раскатывает пальцами сигарету. Сейчас он думает чуть дольше обычного, быть может, одну, быть может, две минуты. Стоит полная тишина. Никто из находящихся вокруг не осмеливается говорить даже шепотом, почти никто не смотрит больше на доску, все напряженно глядят на молодого человека, на его руки и на его бледное лицо. Не намечается ли там уже крошечная улыбка триумфа в уголках его губ? Не видно ли, как едва заметно расширяются крылья его носа, что предворяет крупные решения? Каким будет следующий ход? К какому сокрушительному удару готовится мастер?

И вот сигарета перестает раскатываться, незнакомец наклоняется вперед, пятнадцать пар глаз следят за его рукой — какой же он сделает ход, какой он сделает ход?.. — и переставляет пешку с G7 — кто бы мог подумать! — пешку с G7 на… G6!

Следует секунда абсолютной тишины. Даже старый Жан на мгновение прекращает дрожать и ерзать на стуле. И совсем немного не хватает для того, чтобы среди публики разразилось ликование! Все выдыхают задержанный в легких воздух, толкают друг друга локтями в бок, мол, видали? Каков хитрец! Во дает! Оставляет преспокойненько ферзя и ходит себе пешкой на G6! Это, конечно, освобождает поле G7 для его слона, ясное дело, и через ход он объявляет шах, а потом…А потом?.. Потом? Ну… — потом Жан в любом случае будет в кратчайшее время разгромлен, это уж ясно. Посмотрите только, как усиленно он уже думает!

И в самом деле — Жан думает. И думает он целую вечность. С ума от него можно сойти! Иногда его рука уже дергается вперед — и снова оттягивается назад. Давай же! Ходи ты, наконец, Жан! Мы хотим видеть игру мастера!

И в конце концов, через пять долгих минут — стоящие вокруг уже зашаркали ногами — Жан находит в себе смелость сделать ход. Он нападает на ферзя. Пешкой он нападает на ферзя. Хочет уйти этим сдерживающим ходом от своей судьбы. Какая наивность! Черным стоит только отступить своим ферзем на две клетки назад и все будет по-старому! Крышка тебе, Жан! Больше ты ничего не придумаешь, хана тебе…

Ведь черные сейчас возьмут… — не видишь, Жан, чего ему там долго думать, сейчас полетят перья! — Черные возьмут… И тут на какое-то мгновенье у всех остановливается сердце, ибо черные, вопреки всему здравому смыслу, не берутся за ферзя, чтобы вывести его из под смехотворной атаки белой пешки, а осуществляют свой намеченный план, ставя слона на G7.