Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов. Скандал в семействе Уопшотов. Рассказы

Вы благодарите его за совет и натягиваете нижнюю губу, которую вам только и осталось побрить.

— Вот так это делают, — говорит незнакомец. — Вот так. Если вы натягиваете кожу, то побреетесь хорошо и чисто. Хватит на цельный день.

Когда вы кончаете бритье, он уносит таз для умывания, а вы возвращаетесь в свою комнату и одеваетесь. Затем вы спускаетесь по лестнице и выходите на улицу, полную потрясающих чудес, ибо ваш родной городок, несмотря на существование в нем Философского общества, был лишь крохотным местечком и вам никогда не приходилось видеть ни высоких зданий, ни собачек-такс; вам никогда не приходилось видеть ни мужчин в замшевых ботинках, ни женщин, сморкающихся в листок «клинекса»; вам никогда не приходилось видеть автоматическую кассу у стоянки машин и не приходилось ощущать, как дрожит земля под ногами, когда проходит поезд подземки. Но прежде всего вы замечаете красоту неба. Вы привыкли считать — возможно, вам это говорили, — что красотой небес отличается ваша родина, а теперь с изумлением видите, что над распутной столицей от края до края простирается стяг или геральдическое поле прекраснейшей голубизны.

Раннее утро. В воздухе пахнет дешевой сдобой, повсюду громкий и веселый шум мчащихся грузовиков и стук откидываемых задних бортов. Вы заходите в булочную позавтракать. Официантка приветливо улыбается вам, и вы думаете: «Возможно. Пожалуй. Позже». Потом вы опять выходите на улицу и таращите глаза. Шум движения стал громче, и вы недоумеваете, как люди могут жить в этом водовороте, как они выдерживают. Мимо проходит мужчина в пиджаке, сшитом будто из очесов, и вы думаете, каким неприличным показался бы такой пиджак в Сент-Ботолфсе. Люди смеялись бы. В окне многоквартирного дома вы видите старика в нижней рубахе, который что-то ест из бумажного мешочка. Кажется, жизнь так безжалостно обошла его, что вам становится грустно. Потом, переходя улицу, вы чуть не погибаете под грузовиком. Оказавшись снова на краю тротуара, вы удивляетесь темпу жизни в этом огромном городе. Как только жители умудряются приноровиться к такому темпу? Куда ни глянь всюду признаки разрушения и созидания. Дух города как будто не уверен в своих целях и в своих вкусах. Здесь не только разрушают хорошие здания, здесь уничтожают хорошие улицы; и шум так громок, что никто не услышит вас, если вы будете звать на помощь.

Вы шагаете. Вы ощущаете запах кухни испанского ресторана, запах свежего хлеба, дрянного пива, жареного кофе и выхлопных газов автобуса. Засмотревшись на высокое здание, вы натыкаетесь на пожарный гидрант и чуть сами себя не нокаутируете. Вы оглядываетесь в надежде, что никто не видел вашей оплошности. Никому как будто нет до вас дела. На следующем перекрестке молодая женщина, ожидая зеленого света, напевает песенку о любви. Песня почти не слышна в шуме уличного движения, но ей все равно. Прежде вам никогда не доводилось видеть, чтобы женщина пела на улице, но она так хорошо держится и кажется такой счастливой, что вы дарите ее сияющей улыбкой. Свет меняется, однако вы упускаете возможность перейти улицу, потому что вас задерживает толпа молодых женщин, идущих навстречу. По всей вероятности, они спешат на работу, но как не похожи они на девушек с фабрики столового серебра в Сент-Ботолфсе. Ни одну из них нельзя упрекнуть в скромности, которая является тяжким бременем для красавиц вашей родной Новой Англии. На их щеках цветут розы, их волосы ниспадают мягкими локонами, жемчужины и бриллианты сверкают на их запястьях и шеях, а одна из них — голова у вас идет кругом — засунула матерчатую розу в таинственную темноту, разделяющую ее груди. Вы переходите улицу и снова чуть не гибнете под колесами.

Вы вспоминаете, что должны позвонить по телефону кузине Милдред, которая собирается устроить вас на фабрику ковров, но, войдя в аптеку, видите, что все телефоны там с наборными дисками, а вы никогда не имели с ними дела. Вы подумываете о том, не попросить ли какого-нибудь незнакомого человека помочь вам, но такая просьба показала бы — самым ужасным образом — вашу неопытность, вашу непригодность к жизни в большом городе, словно в том, что вы уроженец маленького местечка, есть нечто постыдное. Вы преодолеваете эти страхи, и незнакомец, к которому вы подходите, любезно помогает вам! В результате этой мелкой любезности вам кажется, что солнце светит ярче, и вас охватывает глубокое волнение при мысли о братстве людей. Вы звоните кузине Милдред, но горничная отвечает, что она еще спит. Голос горничной заставляет вас подумать об условиях жизни вашей кузины. Вы замечаете, что ваши фланелевые брюки измяты, и заходите в портновскую мастерскую, чтобы их отутюжили. Вы ждете в сырой маленькой примерочной с зеркалами по стенам, и собственная фигура без брюк кажется вам неотвратимо знакомой и обескураживающей. Что, если в этот момент начнут бомбить город? Портной вносит ваши штаны, теплые и уютные от пара, и вы снова выходите на улицу.