Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]

— Брысь!

Кудрявая голова Мавра начинает поворачиваться. Кузнечик отлетает от двери и бежит по коридору быстрее ветра. Он — единственный из младших ходячих, кому запрещен вход в комнаты Мавра. 15, 14, 13. Другие могут входить туда, но не он. В комнатах Мавра можно стать подносчиком того и этого, кипятильщиком воды, чистильщиком обуви или мойщиком посуды. Можно стать резчиком колбасы для бутербродов, которые Фиолетовый поглощает в огромном количестве, один за другим. Это плата за общение со старшеклассниками. Для тех, кто плохо справляется с поручениями, Мавр держит в коляске ремень. Этот ремень снится младшим в кошмарных снах. Ремень Мавра, сам Мавр и его голос — скрипучий голос Лилового Чудовища. Возвращаясь из его комнат, мальчишки проклинают Фиолетового и показывают друг другу рубцы от ремня на ладонях.

Кузнечик им втайне завидует. Их ранениям, рассказам и жалобам — всему, что объединяет их в ненависти к Мавру. Это их приключения, их переживания. Он в стороне от этого.

Кузнечик замедляет шаг. Дальше — территория Черепа. Три комнаты, уравнивающие его с другими мальчишками, потому что им туда нет хода, как и ему. Это комнаты, мимо которых они тоже крадутся на цыпочках. Они не бывали там, но знают про эти комнаты все. Знают, что в одной из них нет кроватей, а есть только матрасы, которые по утрам складывают друг на друга в две огромные матрасные горы. На вершинах этих гор режутся в шашки колясники. Полы там липкие, на подоконниках шеренги пустых бутылок. Сидят на тонких циновках из красной соломки. В этой комнате обитает Череп. Узкоглазый хищник с леденящей душу кличкой, воин, вожак, живая легенда Дома. Идол всех младших, герой их игр, недосягаемый идеал.

Еще есть одиннадцатая комната. Та, где настоящий шалаш из бамбука. Где главное украшение — кальян Хромого, где живет попугай Детка — старый какаду, который умеет ругаться на трех языках. Мальчишки знают, в какие часы, проходя мимо раскрытой двери, увидишь горбуна Хромого, булькающего пузырями в прозрачно-пузатом кувшине.

Третья комната — та, что с наддверными надписями. Там Седой с коробкой амулетов и рыбками в аквариумах. Седой, не любящий яркого света. Комната таинственнее первых двух, потому что ее дверь всегда закрыта. Проходя мимо, Кузнечик представляет Седого и комнату, ему это легко, он там был и видел все сам. Он прижимает подбородком амулет под майкой и жалеет, что никому не может рассказать о том, что с ним было. Дар Седого приближает его к старшим. Сила, равная силе Черепа, — он несет ее тайно, спрятав от всех. День ото дня верится в нее все труднее. Он идет дальше, унося на себе свой секрет, свою гордость и затаенные сомнения.

В Доме есть еще две стаи младших ходячих. У них свои комнаты, мимо которых Кузнечик старается не ходить. Стая Певчих находится в состоянии «холодной войны» с Хламовными. Настоящие драки между ними случаются редко, но и те и другие пристально следят, чтобы враги не задерживались на их стороне коридора.

Обитателей Проклятой комнаты такие мелочи не волнуют. Их комната считается самой плохой из-за того, что она — единственная на всем этаже — выходит окнами на улицу. В ней живут изгои. Те, кого выставили из других стай. Всего четверо. Иногда Кузнечику кажется, что именно этого Спортсмен от него и добивается. Перехода в разряд «проклятых». Поэтому к их комнате он никогда не приближается. Даже лучший в мире амулет не сделает его Черепом, если он станет одним из них.

Дом кажется Кузнечику огромным ульем. В каждой ячейке — спальня, в каждой спальне — отдельный мир. Есть пустые ячейки классных и игровых комнат, столовых и раздевалок, но они не светятся по ночам янтарно-медовыми окнами, а значит, их нельзя считать настоящими.

Иногда он специально остается во дворе допоздна, чтобы пересчитать с наступившей темнотой живые ячейки окон и подумать о них. Это всегда оставляет странный осадок на душе. Потому что из всего огромного, горящего окнами здания-улья для него существуют всего четыре ячейки. Четыре мирка, куда он имеет доступ. Комната Лося. Комната Седого. И две комнаты Хламовника. При мысли об этом на него нападает тоска. Он слишком хорошо понимает, что Хламовник — не дом ему и не может быть домом. Туда не хочется возвращаться из темноты, там не хочется отдыхать после уроков, никто не будет тебя там ждать, если ты припозднился. Хламовник сам по себе. Для многих он — дом. Они отгораживают свои кровати, помечая их знаками своего присутствия, как собаки метят территорию запахом мочи. Они пришпиливают в изголовьях картинки, сооружают полки из старых ящиков и раскладывают на них вещи. Для каждого кровать — это его личная крепость, носящая все следы хозяина. Его кровать — голая и безликая, и он не чувствует себя в безопасности ни лежа, ни сидя на ней.