Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]

В приемной послышались чьи-то крики и звон бьющейся посуды. Акула поспешил скрыться. Ральф догадался, что так отходит от общения с родителями Душенька, но не стал проверять свою догадку. Воспитатель, не общавшийся с родителями и увозимыми, и воспитатель, только что через это прошедший, различаются, как солдат, отсидевшийся в окопе и побывавший в бою. Вид Ральфа мог окончательно вывести находящихся в приемной из равновесия.

Он не навещал Курильщика сам, но каждый день справлялся о его самочувствии. Не потому, что его беспокоило здоровье Курильщика, а потому, что мучила совесть. Кроме того, он опасался, как бы Курильщик не захандрил. По просьбе Ральфа ему не стали придумывать никаких мифических болезней, объяснив задержку в лазарете всего лишь неблагоприятными анализами, но мнительного мальчишку и это напугало до смерти. Надо было что-то решать. Нельзя было держать его в лазарете дольше десяти дней, но Ральфу пока не хотелось возвращать его в группу, откуда Курильщика выживали.

Зайдя в учительскую, чтобы сделать очередной звонок и справиться о Курильщике, он застал там Крестную, одну из немногих, кто использовал учительскую как рабочий кабинет. Крестная сидела за своим столом, перебирая какие-то бумаги, и, вежливо кивнув на его приветствие, спросила, может ли он уделить ей немного времени. Ральфа это не удивило. По мере приближения выпуска воспитатели все чаще расспрашивали его о предыдущем. Привык он и к тому, что вопросы они задают одни и те же, иногда по нескольку раз, словно не слыша или не понимая ответов.

Крестная спрятала в папку разрозненные листы и, только очистив стол и аккуратно, ладонь к ладони, сложив на нем руки, посмотрела на Ральфа.

— Вы однажды сказали, что во время предыдущего выпуска ситуация в Доме была более нестабильной. Если я не ошибаюсь, имея в виду противостояние двух враждующих группировок.

— Да, — подтвердил Ральф. — Тогда дела обстояли намного хуже.

Он сел, как всегда ощущая в присутствии Крестной некоторую скованность. Эта женщина вызывала в нем двойственное чувство. Она, несомненно, прекрасно справлялась со своими обязанностями, легко разрешала проблемы, ввергавшие Душеньку в истерику, была умна, ответственна, педантична, пользовалась уважением среди девушек. В то же время ее холодность и высокомерие отталкивали. Симпатии она ни у кого не вызывала. Ральфу казалось, что и в ней самой нет никаких чувств к воспитанницам, что она относится к ним с абсолютным равнодушием. Он убеждал себя, что это не так, что хороший воспитатель умело скрывает свои эмоции, но отделаться от предубеждения так и не смог. Крестная была слишком холодна для своей работы. А может быть, слишком стара. Стройная, как балерина на пенсии, в неизменном сером костюме, с неизменно сверкающими белоснежными манжетами, она выглядела на пятьдесят, но на самом деле ее возраст приближался к семидесяти.

— Меня интересует, не было ли подобное высказывание всего лишь попыткой успокоить директора? — спросила Крестная. Глаза за стеклами очков смотрели сурово и как будто с осуждением. Круглые и бесцветные, в сочетании с длинной шеей и крючковатым носом, они придавали ей сходство с хищной птицей. Несмотря на это, говорящему с ней отчего-то казалось, что перед ним бывшая красавица.

Ральф задумался.

— Нет, — сказал он. — Я не помню тот разговор, который вы имеете в виду. Возможно, я пытался его успокоить, но в прошлый раз ситуация действительно была менее стабильной.

— А то, что на сегодняшний день в Доме опять образовалось две враждующие группировки, вас не настораживает?

Ральф не сразу сообразил, что она имеет в виду, а сообразив, едва не рассмеялся.

— Нет, — сказал он. — Меня это не настораживает. Я не считаю это противостояние чем-то серьезным.

Крестная не сводила с него пристального взгляда.

— Почему? — спросила она.

— Видите ли, — начал он, чувствуя неловкость от того, что своими рассуждениями вторгается на ее территорию, — эту так называемую «войну» затеяли девушки. По-моему, таким образом они защищаются. Им известно, что выпуска не избежать, следовательно, им предстоит разлука с мальчиками, к которым они успели привязаться. Надежды продолжить эту дружбу за пределами Дома у них почти нет. Так что легче, смириться с предстоящей разлукой или убедить себя в том, что им предстоит расстаться с врагами? Они выбрали второе. Это причинит им меньше боли. Выглядит их «война» глупо, но метод довольно действенный.